Замок Фрюденхольм
Шрифт:
72
Два сыщика — Хансен и Тюгесен — прибыли во Фрюденхольм и решили остановиться в историческом кабачке. Они выдали себя за коммивояжеров и заказали комнаты на ночь. Оказалось, что в комнатах холодно и что вообще кабачок не приспособлен к тому, чтобы в нем останавливались на ночлег.
— Не сезон, — сказал владелец кабачка. — Теперь, когда нельзя ездить на автомобилях, сюда в это время года никто и не заглядывает.
Хансен и Тюгесен приехали на автомобиле. Если нельзя согреть комнаты, они согласны спать в холодных.
Да, кабачок и привилегированный, и исторический, он существует со времен хевдингов Гёнге. Но сейчас не туристских! сезон, снег глубоким покровом одел всю Южную Зеландию. А если по карточкам почти не выдают топлива, то как же согреть комнаты? Да в комнатах и печей-то нет.
— А нельзя ли пока получить пива и по рюмке водки?
— Водка по карточкам, — объяснил хозяин. — А пиво подается только вместе с горячей пищей.
— Мы очень хотим съесть что-нибудь горячее, — сказал Тюгесен.
— Это не так-то просто. Меню в это время года не очень разнообразно.
— А что у вас есть?
— Собственно, ничего.
— Что за кабак, черт возьми! Чем же вы тут живете?
— Сейчас не сезон. Но мы можем дать вам копченый окорок и яичницу, если хотите.
— Да, пожалуйста. Давайте, ради бога, ветчину и яичницу! — в один голос вскричали сыщики.
В кабачке было довольно холодно. Вошла сердитая прислуга, положила торфу в печь, с шумом захлопнув дверцу, но теплее от этого не стало. В ожидании ветчины сыщики сидели за столиком в пальто.
Хозяин постелил маленькую влажную скатерть на стол, поставил стаканы и тарелки.
— У вас есть продовольственные талоны?
— Да, конечно.
— Мне нужны также талоны на мыло, если вы будете ночевать. Для простынь и полотенец.
— Вы их получите.
Хозяин не отходил и рассматривал гостей подозрительными глазами.
— Так вы говорите, что вы коммивояжеры? Что вы продаете?
— Я — галантерейные товары, — быстро ответил Тюгесен, — а мой коллега — игрушки. Должен вам сказать, что он обожает детей. Может быть, хотите что-нибудь купить?
— Нет. Но мне кажется, что вы оба очень смахиваете на полицейских.
— Почему вам это кажется?
— Хорошо знаю этих типов. Четыре года назад, когда владельца Фрюденхольма задушили в постели, у нас тоже жили сыщики. Есть в них что-то общее, их сразу узнаешь.
— Где же наша ветчина? — спросил Хансен.
— Ее еще нужно поджарить! Не будете же вы есть сырую?
Мороз разрисовал окна, на обоях проступали темные пятна сырости. Бильярдный стол был предусмотрительно покрыт простыней. Большая картина изображала Свена Гёнге, вдвоем с помощником он вез на санях убитого оленя. Торф дымился в печке, не давая тепла. Сыщики терпеливо ждали, не снимая пальто.
Неужели всего четыре года назад вся страна говорила об убийстве Скьерн-Свенсена? Много воды утекло с тех пор. И здесь вокруг Фрюденхольма многое изменилось. В замке поселился настоящий граф, восстановив всю пышность и
Сыщиков в это историческое место привели не какие-либо великие дела, а день рождения. Они проделали длинный путь из Копенгагена, преодолевали снежные заносы, холод, мирились с сырыми постелями и пересоленной ветчиной только потому, что маленькому веснушчатому мальчику исполнилось три года.
Ветчина действительно была очень солона. Нельзя ли получить еще бутылочку пива? И еще по рюмочке водки? Водки можно дать еще, но пиво выдается только по бутылке на человека, если клиенты не постоянные посетители кабачка.
— А что можно еще выпить?
— Фюнской малаги.
— Хорошо.
Нужно же как-то убить время. Сыщики не хотели уходить из кабачка до темноты. Они сидели за полбутылкой фюнской малаги, от каждого глотка которой их бросало в дрожь, и ждали.
Завтра сыну Йоханны и Оскара, Вилли, исполняется три года. Полицейские знали по опыту, что отцы, живущие нелегально, склонны в день рождения своих детей появляться дома. Это психологическое наблюдение не раз давало хорошие плоды. они надеялись поймать Оскара, сыграть на его отцовских чувствах.
Никаких обвинений против Оскара не имелось. Но юридические формальности были соблюдены. Сыщиков снабдили документом за подписью министра юстиции Ранэ:
«Письмо 16391, журнал 5. К. 1941, № 1693. В связи с параграфом 2 закона № 349 от 22 августа 1941 года о запрещении коммунистических союзов и коммунистической деятельности настоящим постановляется: рабочий молочного завода Оскар Поульсен, родившийся 22 ноября 1920 г. в Копенгагене, дающий своим поведением особые основания для предположения, что он будет принимать участие в коммунистической деятельности или агитации, подлежит аресту силами полицейских, каковая мера вызвана соображениями государственной безопасности и взаимоотношении с иностранными государствами».
Хансен и Тюгесен и были этими «полицейскими силами». Когда стемнело, они покинули исторический кабачок и отправились в разведку, чтобы подготовить на завтрашний день наблюдение за квартирой Йоханны Поульсен. Они были знакомы с местностью и знали, откуда лучше всего наблюдать за желтым домом возле молочного завода. Перед самым закрытием сержант Тюгесен попытался уговорить продавца в магазине продать ему полбутылки водки, но тот ответил, что водка продается только постоянным покупателям. Замерзшие и жаждущие выпить, брели сыщики через затемненный поселок.