Замужняя невеста для короля
Шрифт:
После представления Гульнаро потребовал вынести на арену реквизит, сказав, что нам нужно репетировать. Рабочие исполнили его приказ, не смея противоречить. Лоратту отвлекли, как я поняла, по просьбе её мужа. Остальные артисты разошлись по гримёркам. Мне Гульнаро уйти не дал. Ничуть не опасаясь того, что нас могут случайно увидеть, полез обниматься. О! Меня законный супруг так беззастенчиво не тискал! Я закусила губу и отворачивалась от полураскрытого рта мужчины. Упиралась всеми силами в его грудь, пытаясь отстраниться. Разумеется, мои силы были слишком слабы, а желание насильника слишком велико:
— Нельзя, — в отчаянье шептала я, — мне нет восемнадцати!
Это было провальной попыткой. Во-первых, до совершеннолетия мне оставалось всего шесть месяцев, во-вторых, мой рост и формы кричали о зрелости.
— Огонёчек, — словно в бреду шептал Гульнаро, — как же ты меня распаляешь!
Он всё-таки умудрился впиться в мои губы, языком раздвинул их и проник мне в рот. Полагаю, я должна была растаять, разомлеть, расплавиться… Вместо этого всё моё существо сжалось в пружину. Я укусила этот бесцеремонный язык. Не знаю, как это произошло. Действовала спонтанно. Гульнаро не ожидал такой реакции, ослабил хватку, но не выпустил меня из кольца рук:
— Свихнулась от счастья? — нахмурился он.
Я же закричала прямо в это ненавистное лицо с ужасными, словно приклеенными, усами:
— Я замужем, идиот! Мой муж — барон! Знаешь, что он сделает с тобой, если узнает…
Зря я это сказала. Гульнаро не испугался. Лицо его исказила гримаса гнева:
— Мужа вспомнила, шлюшка! Ишь! Из дома бегать хватает смелости, задницей вертеть — совершеннолетняя!
Руки его потянулись к моей шее, на секунду выпустив талию. Я воспользовалась коротким мигом свободы и увернулась от готовых придушить меня пальцев. Отскочила в сторону, оказалась у стойки с реквизитом. Вытянула ближайший меч и, развернувшись, наставила его на мужчину.
На мгновение Гульнаро удивился. Стоял, смотрел с интересом. Я пятилась, не опуская оружие. Он пошёл на меня, я отступала. Не колоть же человека в грудь?
Гульнаро, дойдя до стойки, тоже взялся за меч. Он играючи держал оружие одной рукой. Мне пришлось ухватиться за рукоятку двумя.
Выпад. Лезвие блеснуло над моей головой, рискуя опуститься на плечо. Я отскочила и отвела его меч своим. Новый выпад — мне снова удалось отразить удар. Гульнаро действовал хладнокровно, я со страху. Остановил наш поединок громогласный голос директора:
— Что тут творится?
Мой противник отшвырнул меч привычным движением, как делал это каждый раз, вытаскивая их ящика. И как ни в чём не бывало повернулся к Беккету:
— Романта попросила дать ей урок.
Я, продолжая держать оружие наизготовку, обернулась. Из-за широкой спины директора выглядывала изумлённая Лоратта.
— Иди, Гульнаро, жена заждалась, — усмехнулся Беккет и двинулся ко мне. — Я позанимаюсь вместо тебя.
Так начались мои уроки. Я не рискнула признаться, что Гульнаро соврал, и, помня слова Тирли о том, что никакое умение не оказывается лишним, решила освоить технику боя на мечах.
***
Ром Беккет в юности выступал с показательными боями на мечах, шпагах и даже кулаках. По рассказам Тирли я знала, что бои эти пользовались огромным успехом у публики. Цирком в то время руководил отец Рома, а сам юноша был стройным и вёртким. Бывший директор трагически погиб на пожаре, его молодому преемнику, продолжая выступления, было сложно нести бремя ответственности за труппу, номер пришлось убрать из программы.
Растолстевший, страдающий одышкой Беккет не мог двигаться так же свободно и стремительно, как в юности, но навыки сохранил, и мне было непросто противостоять ему. Ласково называя меня тёзкой, новый учитель показывал доступные для моих возможностей приёмы, хвалил за старательность и мгновенную реакцию — застать врасплох неумелую девчонку ему не удавалось.
От длинных мечей мы сразу же отказались, Беккет вытащил из заветного сундука те, с которыми выступал много лет назад. Они были легче и не так остро заточены.
После конфликта, закончившегося размахиванием мечами, Гульнаро оставил меня в покое. Ни намёков, ни высказанных прямо предложений тесного общения он себе не позволял. Да и я, овладев пусть и самыми примитивными способами самозащиты, почувствовала себя уверенней. Дни стали похожи один на другой. Утром завтрак, короткая тренировка с Беккетом, прогулка с Тирли или с Лораттой, потом обед, следом два представления с коротким перерывом, ужин и сон в кибитке. Выступления стали будничным занятием. Теперь, когда Гульнаро не хватал меня за руки, позволяя свободно делать комплимент и плавно идти вдоль бортика с улыбкой и красивыми жестами приветствия, я стала замечать лица зрителей. Мужчины и юноши глазели на меня с восхищением, женщины с завистью. Я и сама видела, как хорошо смотрюсь в открытом блестящем цирковом наряде. Иногда, глядя на себя в зеркало, я с ужасом представляла, во что превратилось бы это стройное гибкое тело, не увернись я от камнепада в Узком ущелье или останься во время пожара в кабинете. Пожалуй, это всё что я вспоминала о жизни в Кофрском замке. О супруге старалась не думать. Любую мысль о Циантине гнала при первых признаках её появления. Похоронил трёх жен, и ничего! «Похоронит» и четвёртую, ему не привыкать.
По морю скучала — это да! Стоит человеку лишиться чего-нибудь, как он осознаёт, насколько это было необходимо. Сырыми зимними днями в Кофрском замке я мечтала о прогулках по заснеженному лесу, теперь, оказавшись среди полей и лугов, грезила о море, представляя, как гонит оно волны навстречу скалам, разбивая их о каменные бока и салютуя небу миллиардами белых брызг. Мне остро не хватало прогулок вдоль линии прибоя, шороха мокрой гальки, запаха водорослей и соли… Разве могут речушки и озёра средней полосы сравниться с бескрайней лазурью большой воды? Хотя они тоже симпатичны и милы сердцу.
Гастроли в Зелёных Дворах завершались, впереди были выступления в двух городах и дорога, приближавшая цель моего путешествия.
Эльсом столицу назвали по имени правящей династии. Основатель её Эдмунд Первый вышел из рода Эльсов. Эдмунд Багровый стал уже седьмым, а его уцелевший сын — восьмым. После него наследников так не называли, считая, что имя исчерпало выпавшее на его долю везение. Нынешний король носил красивое имя Алиан. И сам он, как утверждали, был прекрасен. Я очень надеялось, что Алиан Первый имеет доброе сердце и не откажет в моей просьбе даровать свободу и жизнь.
Устав от забот очередного дня, я засыпала с мыслями, что скоро этот кошмар закончится. Удача, казалось, была со мной. В столицу еду не одна, меня поддерживают Тирли, Дирли и даже Беккет. На указательном пальце левой руки сияет перстень герцога Моктуса — пропуск в королевский дворец. Я нисколько не сомневалась, что добьюсь аудиенции и смогу убедить его величество дать разрешение на расторжение брака с бароном Кофром. Почему бы нет? Выдали меня замуж с нарушением закона, жизни моей угрожает опасность, да и не жена я ещё в полном смысле этого слова! Впрочем, просыпалась я с теми же мыслями. Немного отвлекалась, слушая рассказы Тирли о временах успеха двух лилипутов, выполнявших сложные трюки на спине лошади, и совсем забывала тяжёлые думы, изучая фехтовальные приёмы под руководством Беккета.