Замысел и промысел, или Кто не играет в кости
Шрифт:
– Диктум, пока ты спал, мы говорили о решении, принятом на прошлом заседании совета и о том, что его надо выполнять.
– И что же решил совет? – в глазах магистра теологии светилось совершенно искреннее любопытство.
Триангулюр набрал побольше воздуха.
– На прошлом совете мы постановили, что кафедру ведовства и алхимии следует закрыть за ненадобностью.
– Очень верное решение, Триангулюр, очень!
– Я знаю, – выдохнул верховный магистр обречённо.
– Кроме того, Триангулюр, я бы на твоём месте задумался о том, как распорядиться помещениями
– Об этом мы тоже говорили, Диктум, – процедил верховный магистр.
– Но прежде чем раздавать комнаты на право и на лево, друг мой, хорошо было бы разобрать архивы. Кто знает, что там можно найти?
– Вот именно, Диктум, – желваки на щеках верховного магистра ходили так, что окладистая серая борода то и дело меняла форму.
– Архивы обязательно надо разобрать, Триангулюр, обязательно! Только… – Тамнос чуть понизил голос. – Напомни, о какой кафедре идёт речь?
И вот в тот самый момент, когда уважаемые магистры инстинктивно втянули головы в плечи и поджали ноги, ожидая взрыва, дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся магистр изящной словесности.
– Коллеги, простите… – начал было он, но тут же понял, что раскрывать рот было фатальной ошибкой.
Бывают такие мгновения, когда всё в природе замирает, когда ни один лист не смеет шелохнуться, словно боится нарушить такой всеобъемлющий и такой хрупкий покой. Тишина нарастает, становится густой, звенящей и вдруг разрывается, словно лопнувший мыльный пузырь. Гроза. Начинается гроза.
– А! Вот и долгожданный магистр Майнстрем! – прогрохотал верховный магистр. – Мало того, что по вашей милости мы вынуждены проводить внеочередные собрания, так вы ещё позволяете себе опаздывать! Надеюсь, причиной тому послужили крайне важные неотложные дела!
Майнстрем покраснел, вжался в дверной проём и уже раскрыл рот, но верховный магистр протестующе замахал руками:
– Нет-нет, Майнстрем Щековских! Не утруждайте себя оправданиями! Кроме того, я не намерен повторять ради вас то, о чём говорилось тут более часа! Итак, уважаемые коллеги, – Триангулюр повернулся к сидящим магистрам, – Кто согласен с тем, что разбор, систематизацию и утилизацию архивов ныне закрытой кафедры ведьмовства и алхимии следует поручить магистру Майнстрему Щековских?
Зал мгновенно разразился бурной овацией.
– Принято единогласно! – прогремел верховный магистр. – На этом внеочередное заседание считаю закрытым! А вы, магистр Щековских, загляните ко мне через час. И не вздумайте опаздывать!
* * *
Здание университета славного города Лупхоллена разительно отличалось от остальных незамысловатых строений. Присмотревшись, внимательный глаз наверняка заметил бы, что университет будто разрастается кверху, а пытливый глаз (особенно если ему приходилось раньше заглядывать в учебники точных наук) непременно отметил бы, что подобная конструкция, вероятно, не отличается устойчивостью. Однако в природе много загадок. Так, к примеру, шмель ввиду своего тучного телосложения, и сообразуясь с законами воздухоплавания, не должен летать.
Приёмная верховного магистра Триангулюра Эксесса располагалась в башне южного крыла университета, и добраться туда стоило большого труда. Сейчас уже не известно, кто и когда занимался её возведением, но фантазии зодчему было не занимать. Кажется, что он предпринял всё возможное, чтобы проход в башню больше напоминал поиск выхода из лабиринта: крутые лестницы, неожиданно упиравшиеся в глухие стены, бесконечные арки и неизвестно каким образом умещавшиеся в башне широкие залы со сводчатыми потолками.
По жестокой иронии магистр Эксесс терпеть не мог опозданий, которые (по вполне понятным причинам) случались с его посетителями регулярно. Кара следовала незамедлительно. Убедиться в этом успел и магистр Майнстрем, поэтому на сей раз он предусмотрительно обосновался в приёмной за полчаса до назначенного времени. Юноша ёрзал на жёстком неудобном стуле, теребил манжету и не без трепета прислушивался к трубному басу верховного магистра за тяжёлыми дверями.
– Мозет быть, чаю, магистр Майнстрем?
Жакулюс Диподикай был секретарём верховного магистра и полной его противоположностью. Маленького роста, щупленький, немного шепелявый человечек неопределённого возраста был всегда любезен и внимателен. Не понятно, как Жакулюсу это удавалось, но только его никогда не касалась карающая длань верховного магистра, более того, Триангулюр даже никогда не повышал на него голоса. Возможно, конечно, магистр по достоинству ценил расторопность и исполнительность своего секретаря (хотя такая способность у начальствующих особ представляется весьма маловероятной), однако куда более вероятным видится поистине «волшебное» воздействие на верховного магистра чая, которым регулярно потчевал его заботливый Диподикарий.
– Спасибо, господин Жакулюс, но беспокоиться не стоит…
– Не стоит? Вы думаете? – секретарь внимательно посмотрел на руку магистра Щековских, которая безуспешно пока пыталась оторвать хлипкую петлю на мантии. – Ну что з, вам лучше знать.
Майнстрем занервничал ещё больше, если, конечно, такое в принципе было возможно. Пальцы всё энергичнее теребили тесьму. Наконец, их старания увенчались успехом и петля оторвалась. Магистр озадаченно посмотрел на оставшуюся в ладони петельку, зажал её в кулаке, а потом спешно сунул в карман.
– А что? Вам что-то известно, господин Жакулюс? – спросил он наконец.
– О, не перезывайте! Так, мозет быть всё зе чаю? Знаете ли, магистр Папавер дал мне соверсенно замечательный успокаиваюсий сбор.
– Спасибо, но всё же не надо, – Майнстрем принял расслабленный вид.
В его представлении это выглядело так: сесть, закинув ногу на ногу, обхватить колени руками, сцепленными в замок, подёргивая при этом ногой, словно пытаясь сбросить с неё сапог.
– Что зе, как знаете, магистр…