Замысел и промысел, или Кто не играет в кости
Шрифт:
– Ага… Так типа все думают сначала…
– Предупреждаю, Боламбри, я не стану пить или есть что-либо, к чему приложил руку магистр Сомниферум! Его стараниями у меня и так вылетел из жизни целый день!
– Не-е-е… Это типа мой рецепт!
Слова студента почему-то не внушили магистру доверия, но так как отказаться было бы весьма невежливо (особенно учитывая высокую оценку, данную накануне стихам), Майнстрем решил, что лучше всего будет одеться, а потом вежливо улизнуть под благовидным предлогом. Однако план потерпел фиаско. Едва
– Попробуйте магистр! Эт типа лучший напиток утром. Особенно, если вечер накануне не совсем удался. Как у вас.
Отказываться было неудобно, но Майнстрем не собирался сдавать свои позиции:
– Боламбри, это точно не рецепт магистра Сомниферума?
– Точно… И… зовите меня Бола. Эт типа короткое от Боламбри…
Майнстрем взял кружку и с осторожностью сделал глоток. Вкус был странным, но что-то подсказывало магистру, что Папавер не имеет к напитку никакого касательства. Немного горьковатый вкус отдавал одновременно дымом, орехами и ещё чем-то терпким.
– Очень любопытно, Бола, а что это? – магистр снова отхлебнул из чашки.
– Эт типа напиток из зёрен таких…
– Зёрна? Как интересно, – магистр сделал ещё глоток.
– Ага… Их сначала обжаривают на огне, а потом измельчают в порошок. Этот порошок надо залить водой и типа сваривать. Он отлично бодрит и всё такое…
– А эти зёрна… – Майнстрем сделал ещё глоток, – Их собирают с каких-то особых трав или деревьев?
– Э-э-э не совсем… Зёрна… они в плодах…
– И что же? – магистр отпил ещё немного. – Чудесный, действительно бодрящий вкус. Так что же с плодами?
– Э-э-э… Магистр, я почему-то думаю, что эт вам будет типа интересно…
– Напротив, Бола, очень интересно. Так что же с плодами?
– Ну, как скажете… – студент обречённо вздохнул. – Ну… плоды едят всякие животные, а потом типа… – Боламбри явно силился подобрать подходящее слово, однако это оказалось излишне: фантазия магистра изящной словесности сработала превосходно, и последний глоток напитка так и не достиг желудка.
– Я же типа сказал… Эт вам не понравится… – ответил Бола, утирая лицо.
– Простите, Бола, – сконфузился Майнстрем. – Допивать я, пожалуй, не страну.
Тут в дверь постучали, и не успел магистр хоть что-то ответить, как в комнату вкатилась небольшая тележка до верху гружёная книгами. Тележку сопровождал библиотекарь Тутуриний.
– Доброе утро, – начал он не дав Майнстрему и рта раскрыть. – По распоряжению верховного магистра я, отложив все дела, оставил свой пост, чтобы лично доставить вам книги.
– Здравствуйте, господин библиотекарь, но я не…
– А поскольку вы не удосужились предоставить мне список необходимой литературы, то я привёз все книги, которыми вы интересовались последние полгода.
– Но как…
– А как только вы отберёте необходимые, то сможете вернуть мне всё остальное, – библиотекарь вытек, а на его месте появились двое слуг с такими же нагруженными тележками.
– Позвольте, ну куда же я всё это?… – но дверь за Тутуринием уже захлопнулась, а слуги проворно и небрежно скидывали груз на пол.
Уже через пару минут и без того небольшая комната магистра изящной словесности стала малопригодной для свободного передвижения.
Боламбри нашёлся первым.
– А вы, как я погляжу, любите читать, магистр! Такие типа завалы и всего за полгода!
– Да, Бола… Видимо, мне придётся сначала разобраться тут, а уж потом заниматься архивами вашей кафедры… Я буду откладывать нужные книги, а вы собирать всё оставшееся.
Уже через полчаса на столе магистра высилась довольно внушительная стопка книг.
– О! А эт типа какие-то символы? Как эт вообще читать? – Боламбри вертел в руках тяжёлый том.
– Бог мой, аккуратней! – Майнстрем буквально вырвал из рук Боламбри тяжёлый кожаный переплёт. – Это очень ценная вещь, «Кодекс Рохонци»! Удивительная книга, алфавит, которым она написана, содержит более двухсот знаков.
– И?..
– И ещё никому не удалось прочесть её. Представляете, как это увлекательно?
– Не-е-е. Не понимаю, зачем вообще нужна книга, которую типа нельзя прочитать? И рисунков нет…
– Во-первых, это любопытно с научной точки зрения. Может быть, это какой-то новый, неизвестный нам язык. Или наоборот, древний и давно утраченный. А во-вторых, только подумайте, Боламбри, как это интересно, прочесть, что там!
– Не-е-е. Думаю, ерунда…
– То есть? – такого магистр не ожидал.
– Ну, типа если эт язык будущего, то кто написал книгу? И чем они думали? Считают нас либо тупицами непроходимыми, либо гениями. Если мы – дурни, то на кой чёрт нам их книга? Если же они думают, что мы типа гении какие-то, то сами глупцы.
– А если это книга из далёкого прошлого? – не оставлял надежду Майнстрем.
– А если прошлого, то там и подавно нет ничего интересного. Типа чего такого важного могут написать какие-то неудачники?
– Почему же неудачники?
– Были бы типа умные, язык бы сохранился, а так… Лабуду какую-нибудь нацарапали, а вы время тратите, голову ломаете.
Майнстрем аж покраснел от возмущения. Он уже хотел сказать что-нибудь резкое, что-нибудь такое, что совершенно чётко обозначит для Боламбри границы, за которые выходить не следует, но… ничего не придумал и, раскрасневшийся, словно чайник на огне, погрузился в разбор книжных завалов. Однако возмущение, кипящее в его душе, росло и вот, когда он уже придумал тонкую колкость, Бола снова выхватил из стопки какую-то книгу.
– Э-э-э! Да это же типа Оэр Линд! Во круто!
– Вы что, читали Линда? – Майнстрем настолько опешил, что даже забыл приготовленное едкое замечание.