Западня для князя
Шрифт:
Полчаса тянулось томительное ожидание. Сердце сотника замерло в ожидании сигнала.
Только бы мы не опоздали. Только бы не опоздали!
Время словно остановилось.
Наконец в лесной тишине раздался протяжный свист, потом еще один.
Теперь Георгия ничто не сдерживало.
Они успели вовремя.
— И нечего охать, — ворчала мать игуменья, прикладывая смоченную в чем-то тряпку к шее сотника. Узнав, что тот был ранен, она настояла на том, чтобы осмотреть его. Чернофиолетовый кровоподтек не мог оставить ее равнодушной.
— Предупреждать надо, — отозвался сотник с усмешкой и тут же снова скривился от боли.
Напряжение оставило его, как только он узнал, что со скитом ничего не случилось в его отсутствие. Георгий выслал несколько небольших отрядов разведчиков далеко вперед. Неожиданного нападения можно было не опасаться. Появилось время передохнуть измученным людям и коням. А еще предстоял разговор с матерью игуменьей. Нужно было убедить ее оставить скит и уйти с Матвеем в лес.
— Господь дал тебе плоть для земной жизни, посмотри, что ты наделал, — между тем продолжала настоятельница, — ты же совсем не бережешься! Нельзя постоянно испытывать судьбу — навлечешь на себя гнев Божий. А теперь еще охаешь!
Вовсе это не я наделал.
А вслух произнес:
— Я больше не буду.
Намеренно или нет, но сотник не уточнил, что именно не будет делать — испытывать судьбу или выказывать свое неудовольствие.
От приложенного снадобья боль начала уходить, а тепло стало разливаться по телу. Усталость навалилась с новой силой.
— Матушка, — начал он, моргая и пытаясь прогнать дремоту, — вам нужно оставить скит, чтобы мы могли здесь сделать засаду и застать врасплох Белых волков.
— Сейчас я все здесь уберу, и поговорим, оденься пока.
Георгий послушно начал натягивать рубаху. Пока настоятельница убирала со стола плошки и туески, мысли его покинули пределы избы.
Он еще не видел Олесю: когда они приехали, девушки не было в скиту. После последнего разговора он чувствовал себя виноватым из-за слов, которые произнес. Тогда они показались ему правильными, а теперь сотник сомневался. Его не оставляло ощущение, что он просто обидел девушку.
Георгий сидел, уперев локти в стол и положив голову на руки. Голова давила все сильнее.
— Когда ты ел в последний раз? — поинтересовалась мать игуменья.
Действительно, когда?
На лице сотника отразилось недоумение.
— Все понятно. Подожди меня немного, я принесу тебе поесть.
— Хорошо, — ответил Георгий, с трудом оторвав голову от ладоней и кивнув.
Настоятельница отсутствовала всего несколько минут, но когда она вошла, держа в руках миску с хлебом и кринку с молоком, то увидела, что сотник спит, сидя за столом. Усталость и напряжение последних дней все-таки победили.
Она подошла, накрыла его и присела рядом.
Пусть отдохнет, совсем вымотался, а я подумаю.
Серьезное предложение сделал Георгий. Нужно было все обдумать. С одной стороны, она понимала, что так он хотел наверняка спасти их жизни, а с другой стороны, ей было тяжело бросать место, где они прожили не один год. Неизвестно еще, смогут ли вернуться.
Что же решить?
В красном углу висела икона Богородицы.
О чем молить Тебя, чего просить у Тебя? Ты ведь все видишь, знаешь Сама, посмотри мне в душу и дай ей то, что нужно. Ты, все претерпевшая, все премогшая, — все поймешь. Ты, повившая Младенца в яслях и принявшая Его Своими руками со Креста — Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнет горя. Ты, получившая в усыновление весь род человеческий, взгляни и на меня с материнской заботой…
Не прошло и часа, как вернулись отправленные в догляд воины. Степняков оказалось много, они числом в три раза превышали воинов Георгия.
От мысли оставить часть воинов в лесу, за тыном, Георгий отказался. Воины в лесу окажутся отрезанными. При вылазке степняки, превосходя их числом, соединиться не дадут. Разбить русичей им будет легче. Решили встречать незваных гостей внутри, подбросив им несколько неожиданных подарков.
Пришлые приближались двумя отрядами. Первый ехал на скит, второй шел на охват справа. Георгий быстро отрядил троих воинов на заставу за подмогой. Степняки, похоже, собрали свои разрозненные отряды для единого нападения.
Вот бы покончить с ними разом!
Но сомнительно, да и не подоспеет вовремя дружина с заставы. Лучше скит сохраним да степняков поболее положим. Главное — самим живыми остаться.
Так рассуждал Георгий, быстро намечая с десятниками, где расставят воинов и какой будет план битвы. Ворота оставят открытыми, но рядом будут стоять возы с бревнами и дровами.
— Если не успеем ворота закрыть, так рассечем возами степняков надвое. Пока они сообразят, мы перебьем всех степняков, что внутри окажутся. А затем либо ворота захлопнем, либо возами проход перегородим. А там ни копий, ни стрел не жалеть. Степняков к наружной стороне тына не подпускать, тех, что внутри окажутся, перебить без пощады. Разве кто из знатных птиц залетит, тех для допроса захватить.
Воины рассыпались по скиту, укрылись за избушками, на колоколенке и башенке, спрятались в густой крапиве у тына. Пятеро, надев поверх кольчуг рубахи, делали вид, что помогают в скиту. К ним присоединились несколько монахинь, что остались помочь раненым и оборонять скит от набега вместе с настоятельницей. Остальных вместе с ранеными и беженцами дед Матвей увел на глухой островок в лесном болоте посреди трясины.
Степняки не сразу наскоком кинулись на скит. Сначала отрядили разведку оглядеть что и как. Но видя, что все спокойно, с гиком понеслись к воротам с усмешкой, наблюдая, как в панике кинулись врассыпную люди.
Сразу исчезли все монашки, по двору бегали одни мужчины. Вроде разбегаясь в беспорядке, ратники незаметно сгрудились у возов. А затем возы дрогнули и покатились в ворота, сминая на пути неосторожных и замешкавшихся. Степной отряд был рассечен, несколько степняков валялись, раздавленные возами и бревнами. С десяток крутились на конях внутри скита, натыкаясь на выставленные копья и червленые щиты. Отовсюду густо летели стрелы и сулицы. Не прошло и пяти минут, как все степняки, что прорвались в скит, были перебиты, а оставшиеся за тыном с потерями отступили.