Запах разума
Шрифт:
Как почувствовал, что настоящий-то контакт как раз сегодня и начнётся.
Дзениз
Цвик мне всё время пытался сказать, что мы кого-то ждём. "Эроздад" и всё такое... Но мы с ним знали ужасно мало слов, которые оба понимали. Скажем, Цвик никак не мог объяснить, кто, собственно, должен прилететь и зачем. Просто я сообразил, что это почему-то для всех нас важно.
На самом деле, язык лицин ужасно трудный. Даже если не считать запахов - выговаривать тяжело. У них есть такие звуки, для которых мой язык просто не приспособлен. Они, например, иногда говорят "ци" почти как "си", а иногда - ближе к "зи", но не точно. Интонация, опять же... А ошибёшься, выговоришь неправильно - смысл меняется. И я, вроде бы, запомнил уже много слов, а говорить всё равно толком не выходило.
К тому же всё время происходит что-нибудь такое, что окончательно сбивает с толку.
К примеру, в первую же ночь, которую мы провели в усадьбе, в домике, который нам предназначила бабушка Радзико, в нашей комнате и в нашей компании остался Цвик. До самого момента, когда все улеглись спать, всё было в порядке - а как легли, так Цвик сел в угол, прижал колени к груди и сделал такой вид... ну...
Даже уши, по-моему, обвисли.
Что-то ему сильно было не так. А наши просто вырубились моментом - и всё. Наши дрыхнут, а Цвика одолела бессонница и, по-моему, ещё и депрессия.
То, что тебе плохо, а всем по фигу, кого угодно огорчит, мне кажется.
Я к нему подошёл, в смысле - подошёл на четвереньках, чтобы никого не будить. Спросил:
– Цвик, тебе больно? Плохо?
– еле-еле слова подобрал.
А он посмотрел на меня замученными глазами и печально выдал такие слова, которых я ещё ни разу не слышал. И что они значат? И что мне делать с этим?
Единственное, что в голову пришло - пожалеть, что ли, как-то. И я его погладил по плечу. А у него моментально уши поднялись, глаза заблестели - и он носом мне в ухо, и прямо-таки в обнимку, и чуть ли не мурлычет, как кошка!
И до меня дошло: они же каждый вечер друг друга гладят, лицин! Всей семьёй. Выражают дружбу, наверное, симпатию, привязанность - что там ещё - и вообще обнимаются и ласкаются. Но Цвику почему-то нельзя идти к себе домой, где у него мама и сестрички, а мы его просто бросили. С его точки зрения, может быть, нам его трогать противно, он нам не друг - и вообще, ну, мы просто бросили его и всё. А он нам всё время помогал, как мог, и товарищами считал.
И я не знал, как ему объяснить, что у нас на Земле парни друг друга не гладят ни при какой погоде. Что если вздумают гладить, то про них начнут говорить всякое - и ещё хорошо, если не морду бить. Но - это ладно, в конце концов, это же на Земле. Да Цвик - и не парень, в смысле - не человеческий парень. Он же инопланетянин! Ксеноморф, как Артик любит это по-научному называть.
А с инопланетянами надо по-инопланетному. Что же в чужой монастырь со своим уставом-то переть - надо вести себя правильно, чтобы не обижать друзей. Если ему надо обниматься - будем обниматься. Тем более что Цвик ужасно милый. Милый шерстяной Цвик, плюшевый мишка. И его мама ещё там, в лесу, меня обнимала и гладила по голове, как в детстве.
Оказалось, кстати, что это очень непростое дело - кого-нибудь гладить и давать ему гладить тебя. Как-то это... не знаю... Когда взрослая тётка - ещё туда-сюда, но когда парень, да твой ровесник - ну замыкает везде, неловко до невероятия, и, почему-то, ужасно неприлично. Неприличнее, чем целоваться на улице взасос. А ведь, вроде бы, не делаем же ничего дурного... и вообще - ведь, наверное, должно бы быть приятно, да?
Единственное, чем я спасся - всё время представлял себе, что Цвик - пёс. И всё время думал, что сам я - свинья: как можно про разумного хорошего парня, про нашего друга думать, что он - животное, собака? Но когда я думал, что Цвик - пёс, у меня всё совершенно нормально выходило. И гладить его, и за ушами чесать, и трогать его гриву шикарную - ну, нормально! И что он меня трогает - тоже нормально, потому что пса гладить - это не плохо, тут ничего неприличного нет. И спать с псом в обнимку - ну, или с котом - тоже нормально. Спал я с котом, подумаешь! Тем более что Цвик - такой тёплый, шерстяной, нос у ноздрей холодный и влажный, в темноте, когда его гладишь, запросто можно перепутать.
И мы совершенно спокойно уснули рядышком. Я только немного завидовал Артику, потому что это Гзицино захотела, чтобы он её погладил, а с девушками - легче, даже с местными. Девушку гладить легко, даже если она - инопланетянка, и любовь с ней крутить ты не собираешься. Или когда меня мама Цвика гладила - в порядке вещей как-то. А вот когда товарища...
Прямо очень непростой обычай у них - гладить своих товарищей. Даже раздеться и дать бабушке Радзико себя обнюхать - и то было легче.
Я засыпал и думал, что назавтра мне придётся объяснять, чего это мы с Цвиком спим в обнимку. И мне даже приснилось, как Калюжный говорит нестерпимые гадости, и про Цвика, и про меня, а Витя смотрит брезгливо, а Артик качает головой - в том смысле, что надо, конечно, соблюдать местные традиции, но так тоже нельзя. А если им ещё что-нибудь этакое в голову взбредёт?
И я проснулся в самом паршивом расположении духа. Готовый в бой. Думаю, пусть попробуют что-то сказать - я им скажу! Но получилось совсем не так, как в поганом сне.
Витя на меня посмотрел - и осклабился:
– Чё, - говорит, - решил стать Цвикуле родной матерью?
А я сказал хмуро:
– И ничего смешного. Они всегда друг друга гладят, вы же знаете. Им, может, плохо, когда их не гладят. Они, может, переживают. Ясно?
И тут Калюжный выдал:
– А чего ты на стенку лезешь, Динька? Нормальное дело, ёлки, - и пятернёй Цвику в шевелюру!
– Чё ты сразу-то не сказал, балбесина! Харр-роший Цвик, прекрасный! Только паука подержи пока... Пушистый! Чё стесняешься-то, ёлки? Уже сказал бы сразу...
Паук удивился, поднял лапы, а Цвик не удивился, а обрадовался. Забрал паука, ткнул Серёгу носом - полный контакт, просто - как никогда. Сплошное взаимопонимание.
Только я подумал, что это не такой замечательный контакт, как кажется. Калюжный - не из тех, кто так легко будет другого парня трепать по голове, гладить и расхваливать. Это он просто Цвика - как и лицин вообще, чего там!
– совсем не считает человеком. В принципе.
Ему даже не надо специально представлять, что Цвик - пёс. Он примерно так его и воспринимает.
Как инопланетную двуногую говорящую собаку.
И какая радость, что Цвик не может об этом догадаться.
Я даже хотел как-нибудь тактично выяснить, что ребята думают о лицин на самом деле - но не сумел придумать, в какой форме спрашивать. Потому что, даже если Калюжного спросить: "Считаешь ты местных говорящими собаками или нет?" - он ответит "нет" в любом случае. Не так же прямо: лицин - говорящие собаки... Так они, наверное, это даже про себя не называют. Просто - видно, что для Вити они больше люди, а для Серёги - меньше люди. А для Артика - на сто процентов люди, надо слышать, как он с Гзицино общается.