Записки непутевого резидента, или Will-o’- the-wisp
Шрифт:
Вот и худенькая леди, долго решавшая, передать ли секретные документы или жить бедно, но счастливо, очень она боялась встреч со мной, зато потом раскрыла свои объятия одному западному корреспонденту — нашему агенту, и уж его совершенно не боялась и снабжала ценной информацией.
Она смотрит на меня с горькой усмешкой: «Как живешь, победитель? Как тебе удалось подставить мне этого прощелыгу? А знаешь, если бы у тебя хватило выдержки, я в конце концов передала бы и тебе эти проклятые документы!»
Если бы знать, милая леди, если бы знать! Если бы всё мы могли просчитать заранее…
Вот интеллектуал и мастер пера, гордость нации, милейший и скромный человек, он отворачивает от меня лицо и ворчит: «Какой я, к черту, агент? Что вы меня зачислили
Конечно, не брали, сэр, вы, как большинство англичан, неподкупны, вы не брали, а я не осмеливался давать, я просто опускал конверт в карман вашего пиджака, когда мы выходили в туалет, конечно, вы не шпион, сэр, вы и не могли видеть этот конверт… вы даже не благодарили…
В окошко кеба на манер «Рот фронт» влезает кулак, это сильный мужик, он работал как вол, никогда ни в чем не сомневался и всегда шел до конца. Рукопожатие его твердо, на губах смешок: «Майк, к чертовой матери эту мерзкую работу, давай сядем и напьемся, давай поговорим по душам, мне не с кем говорить в этой фарисейской стране! Как мне противно, что я не родился русским!»
Они бредут вереницей и исчезают за горизонтом, я постепенно забываю их лица, но тогда вспоминаю места наших встреч: лондонские парки, улочки с газовыми фонарями, лавками и кинотеатрами, пабы и кафе, и вдруг берег Женевского озера — почему его нет? не арестовали ли? — и черную шляпу «борсалино» — опознавательный признак на всякий случай, если не я, а другой выйдет на место встречи у собора святого Стефана в Вене, и вдруг рыбный базар в Остенде, где на берегу торгуют селедкой, которую, слегка посолив, можно тут же отправить в рот, и вдруг пригород Брюсселя и ресторанчик у ветряной мельницы, вокруг которой я кружил, как князь из «Русалки», ожидая, что вот-вот мелькнет вдали котелок, прикрывающий облезлый череп, и симпатичный мужчина со вставной челюстью явится пред светлы очи мои, откроет портфель из крокодиловой кожи, в котором…
Но в чем я ошибся жестоко, так это в знаменитых спецслужбах, чье изощренное коварство, как учили меня, великолепно сочеталось с благопристойным фасадом джентльменства. Целая галерея рафинированных английских шпионов жила в моей памяти, начиная от основателя секретной службы сэра Фрэнсиса Уолсингема, раскрывшего серию заговоров против королевы Елизаветы и заранее узнавшего о приближении испанской Армады.
Там были и гении литературы Марлоу и Дефо (говорят, и Шекспир), там блистал мастер политической интриги сэр Роберт Локкарт [22] , беспрерывно менявший свои псевдонимы, паспорта, явки, консквартиры и любовниц, и полковник Лоуренс в арабском одеянии, пивший из пиалы чай со своим агентом и другом шейхом Фейсалом, и всех их воспел Киплинг в «Марше шпионов»: «Смерть — наш Генерал, наш гордый флаг вознесен, каждый на пост свой встал, и на месте своем шпион!»
22
Локкарт просто сразил меня: «Книги, прочитанные мною за три недели в кремлевской тюрьме: Фукидид, «Воспоминания о детстве и юности» Ренана, «История папства» Ранке, «Валленштейн» Шиллера, «История Семилетней войны» Арченгальца, «История войны в России 1812 г.» Белицке, Маколей, «Путешествие с ослом» Стивенсона, «Жизнь Наполеона» Розе, Уэллс, «Против течения» Ленина и Зиновьева. В те годы я был серьезным молодым человеком».
Я рассматривал портреты шпионов-джентльменов с безупречными манерами, я восторгался их чеканными профилями, ухоженными усами, неправдоподобной смелостью. Ну а об интеллекте британских спецслужб я судил по таким глыбам, как Сомерсет Моэм, — не кадровой разведчик, но талантливый агент, совершивший даже поездку в Россию, дабы «предотвратить большевистскую революцию», по такому сатирику, как военно-морской разведчик Комптон Маккензи, — я хохотал до колик, читая его «Вода в мозгу», в которой он больно отшлепал спецслужбы… И
23
С Грэмом Грином в начале 60-х я встречался в Лондоне, уже в 80-е, когда он переехал в Ниццу, я попросил своего друга получить у него автограф на книге «Почетный консул». «Помню, помню я этого Майкла! — пробормотал Грин, надписывая книгу. — Он едва не прищемил мне нос дверцей машины, когда я чуть нагнулся, чтобы помахать ему на прощанье рукой!»
Блестящие перья двадцатого века, какие донесения они писали, как зачитывались ими министры и премьер-министры! Тут было чему поучиться Михаилу из Московии, мечтавшему о славе лорда Байрона в Доме литераторов на Герцена.
Живых агентов английской разведки в то время я еще не встречал, хотя подозревал многих, особенно тех, кто был по-военному строен и импозантен, кончал частную школу и Оксфордский университет, одевался неярко, но со вкусом и небрежно сорил суховатыми остротами.
Во время поездок по стране сталкивался я иногда с сыщиками, которые обычно шли в хвосте, — это были милые люди, часто выручавшие во время блужданий по незнакомым дорогам, они не особенно скрывали свою миссию, останавливались обычно в одной гостинице со мною, приветливо здоровались, иногда принимали угощения и заверения в том, что ночью я не ускользну на явку с агентом на ближайшее сельское кладбище.
Иногда я фантазировал (это было сладко), как когда-нибудь над тайником мне неожиданно закрутят руки, и щелкнут наручники, и бросят в машину, и повезут в кабинет, где умнейший полковник в штатском (именно полковник, не меньше) заведет вербовочную беседу — уж я держался бы твердо, как подобает взятому в плен солдату, уж я ни в чем бы не признался и с дерзкой усмешкой на губах отмел бы все домогательства и наверняка, если бы он дотронулся до меня, плюнул бы ему в гнусную харю, как мне плевали, когда играл в самодеятельности фашистов и американских полковников.
Впрочем, почему один полковник, а не три-четыре опытнейших профессионала в костюмах мышиного цвета (возможно, кто-то и с моноклем), чисто выбритых, пахнувших горьковатым, истинно мужским лосьоном и трубочным табаком «Клан»? И, конечно, не начинают грубо и плоско: «Будете работать на нас или нет?» — а ведут все издалека, возможно, от времен Ивана Грозного, развивавшего торговлю с английскими купцами, затем пару слов о благотворном влиянии Шекспира на Пушкина и Евтушенко и уж только после этого прямо к вербовочной сути, приправленной соусом англо-советской дружбы. В глазах стояла советская картина «Допрос коммуниста», где гордо держался на ногах окровавленный герой, держался под гогот холеных полупьяных врагов в золотых погонах.
Однако капризная фортуна уготовила мне совсем другой сценарий.
Осенний сыроватый вечер, скромное чаепитие в доме Уильяма Пенна на Балком-стрит, где общество квакеров проводило лекцию (кажется, профессор Макс Белофф), все передвигались и общались, я переходил от одного гостя к другому с чашкой чая в руке (хочется дописать: и с красной гвоздикой в петлице), пока не оказался близ своего давнего знакомца мистера Икс, человека весьма скромного и несколько рассеянного, похожего на замученного библиотекаря и потому симпатичного библиофилу из Московии.
Мистер Икс являлся одним из шефов отдела Форин Оффиса и был связан с шифровальной службой в Челтенхеме, — вожделенный кусок для разведки, — человеком он был благопристойным и семейным, довольно часто мы с Катей встречали его с выводком детей во время прогулок по Гайд-парку.
Ни у резидента, ни у меня не было никаких сомнений, что мистер Икс если не в кадрах контрразведки МИ-5, то тесно связан с этой бдящей организацией, однако он пошел на контакт, даже приглашал домой, даже подарил монографию философа Уайтхеда (это было особенно лестно — не кулинарную же книгу!).