Записки полицейского (сборник)
Шрифт:
Между тем в Англию прибыл господин Беллебон, младший партнер владельца ограбленного банкирского дома, для содействия расследованию этого преступления. «Если грабители не будут отысканы, – заявил он, – наш банкирский дом окажется на грани разорения. Также непременно расстроится и моя женитьба, а ведь это заветная мечта всей моей жизни, потому что я бесконечно люблю свою невесту, правда, свадьба вряд ли улучшит мое финансовое положение».
Как ни старалась полиция прояснить это дело, прибегнув к помощи самых опытных своих агентов, она нисколько не преуспела – произошедшее так и оставалось покрыто непроницаемым мраком.
Но вот однажды на имя господина Александра Лебретона, первым обратившегося в полицию по поводу ограбления, поступило письмо
Господин Лебретон потому так решительно настаивал на розысках, что утрата эта произошла большей частью по его собственному недосмотру – он нарушил распоряжения банкирского дома «Беллебон и Ко». Получив из Парижа предложение скупить заемные письма заранее, чтобы заблаговременно удовлетворить значительные требования дома господ Гояр, он должен был сделать это, а затем отправиться в главную контору в Париж. Господин Лебретон проявил своеволие и нарушил этот порядок: он сперва съездил в Париж, отложив выкуп ценностей до своего возвращения в Лондон, но, как мы уже упоминали, касса к этому времени была уже пуста.
В заключение в письме, адресованном на лондонскую контору банкирского дома Беллебона и находившемся в конверте на имя господина Александра Лебретона, еще было сказано, что если предложение выкупить банковские билеты за сумму в тысячу фунтов стерлингов будет принято, то в этом случае следует поместить в газете «Таймс» некое объявление, таинственный текст которого прилагался к письму; способ же передачи ценных бумаг, в ответ на это объявление, будет указан безотлагательно.
Оказавшийся в крайне стесненных обстоятельствах из за этого злополучного происшествия, побуждаемый также своей сердечной привязанностью, господин Беллебон уже был готов согласиться на сделанное предложение и при встрече с главным суперинтендантом полиции ознакомил того с только что полученным письмом, описал свое стесненное положение, признался в том, какие обязательства лежат на нем, но начальник полиции решительно отклонил даже саму возможность обсуждения подобного рода сделки, или что там имели в виду гнусные мошенники, и решительно заявил, что не станет молчать и будет выступать категорически против намерения господина Беллебона.
Потерпевший коммерсант собрался было настаивать на своем решении, как вдруг главный суперинтендант полиции произнес:
– Милостивый государь! Нам нельзя заключать мировых сделок с преступниками. Скажу вам более: вы, так же как и мы, ни в коем случае не должны соглашаться на подобные предложения, нам это запрещает клятва соблюдать законы, вам же – долг чести. К этому должен прибавить, что, если вы, несмотря на все наши убеждения, будете настойчиво стремиться к тому, чтобы дело это было закончено столь беззаконным способом, я вынужден буду привлечь вас к уголовному суду в качестве подсудимого.
Господин Беллебон склонил голову в знак повиновения и доверил защищать свои интересы главному суперинтенданту, высказав просьбу, насколько от того будет зависеть, о дальнейших розысках виновных. Чтобы получить какие нибудь новые сведения об этом темном деле, решено было напечатать в газете «Таймс» объявление, составленное самими же злоумышленниками и приложенное к письму. Ответ не заставил себя долго ждать и появился на другой же день, он был следующего содержания:
«Господин Лебретон пожалует один в таверну Олд-Менор-хаус, расположенную в Грин-Лайнс-Ньюингтон. Он должен прибыть на место в четыре часа пополудни, его просят иметь при себе сумму, обозначенную для выкупа банковских билетов; сумма должна состоять из золотых монет».
Эта предосторожность была совершенно понятна: любой банковский билет имеет свой номер, все номера похищенных ценных бумаг могли быть заранее сообщены в банк, и предъявители билетов, таким образом, оказались бы установлены.
В постскриптуме письма, написанного на французском языке, между прочим разъяснялось, что во избежание всяких недоразумений господин Лебретон найдет в указанной таверне письмо, которое, в свою очередь, известит его о месте, где дело это окончательно будет улажено. В любом случае на вторично назначенное свидание он должен был явиться тоже без сопровождения и так же тайно, как и на первое. Конечный пункт его путешествия был выбран в укромном месте, где невозможно было организовать никакое внезапное нападение. Предложение мошенников было сделано с таким удивительным хладнокровием, с такой осмотрительностью и твердой уверенностью в успехе, что казалось весьма сомнительным, что когда нибудь удастся схватить этих ловких плутов. Но, несмотря на все это, нами придуман был довольно удачный план действий, чтобы заманить их в расставленные сети.
В соответствии с требованиями злоумышленников господин Лебретон прибыл в назначенное время по указанному адресу, но не нашел там ни письма, ни проводника; ни снаружи, ни внутри Олд-Менор-хауса не было ничего, что могло бы навести на мысли о тайной слежке со стороны злоумышленников. Господин Лебретон мог так же свободно уйти, как и пришел.
На следующий день новое послание известило, что свидание не могло состояться, потому что переговорщики были предупреждены о мерах, предпринятых полицией. «Господин Беллебон поставлен в известность, – говорилось далее в послании, – что если он своими действиями не продемонстрирует свою добрую волю и абсолютную искренность, если он своим поведением заставит нас подозревать малейшее недоверие или скрытность со своей стороны, то билеты, обязательства и векселя будут безотлагательно уничтожены. Хотя, впрочем, не исключается возможность, что ценностями этими могут распорядиться с еще большим вредом для финансового положения банкирского дома Беллебона. Это последнее распоряжение неминуемо повлечет за собой гибель этой англо-французской компании».
Я возвратился в Лондон как раз в разгар кризиса в этом покрытом тайной ограблении, взбешенный из за случившейся со мной неудачи в одном деле, в связи с которым я напрасно прокатился в Плимут.
Главного суперинтенданта полиции очень развеселила охватившая меня досада, и, чтобы несколько отвлечь меня, он сказал:
– Господин Уотерс, я с нетерпением ждал вашего возвращения. Дело, что я намерен вам поручить, будет иметь, в зависимости от того, как вы его поведете, результат, который сторицей вознаградит вас за неудачу, постигшую вас при последнем расследовании. Вы говорите по французски как уроженец противоположного берега Ла-Манша. Ваше знание языка облегчит вам общение с ограбленным джентльменом, потому что он с большим трудом изъясняется по английски.
Потом суперинтендант рассказал мне все то, о чем мы только что поведали читателю, присовокупив к подробностям некоторые мелкие детали, которые на первый взгляд казались несущественными и мало что добавляли к общей картине происшествия, но впоследствии сыграли значительную роль в запутанном расследовании. Я откланялся и направился домой, дабы в одиночестве обдумать план действий, который мне предстояло разработать, чтобы эффективно организовать розыск виновных.
После долгого и тщательного изучения дела я решился начать расследование со свидания с господином Беллебоном наедине и потому послал к нему в дом слугу из трактира, где я остановился, поручив незамедлительно принести ответ на мое письмо, в котором я извещал банкира, что желаю его видеть на следующее утро по одному весьма важному для него и крайне выгодному для его компании делу. Господин Беллебон велел ответить мне, что будет ждать моего прихода.