Записки промышленного шпиона
Шрифт:
Вещество, способное плавить стекло, укрупнять жемчуг, ртуть превращать в золото, исправлять испорченные вина, разглаживать морщины, обесцвечивать веснушки. Одно только последнее могло дать Консультации миллионы. Или вещество, снимающее опьянение, возвращающее или отнимающее память, охраняющее от огорчений, способное возвращать к жизни обреченных на смерть. «Если бы только умирающий мог взглянуть на камень, то, ослепленный красотой его и потрясенный его достоинствами, он воспрял бы, отринув увечья, в полном здравии».
И только ли это?
«У того, кто употребляет философский камень, в один прекрасный день может открыться внутреннее зрение, снимающее покровы с божественных тайн и открывающее новое – высокое и небесное – боговдохновенное знание. Философский камень так очищает и иллюминирует тело и душу, что тот, кто обладает камнем, видит, как в зеркале, движение светил. Для этого ему не надобно глядеть на небо – окна комнаты могут быть закрыты».
Доктор Хэссоп обожал архаичную терминологию, но я относился
И так далее.
Я усмехнулся.
Ну, ладно, золото. Ну, пусть даже более чистое, чем природное. Ну, ладно, философский камень. Ну, пусть даже платиновый перстень, в гнезде которого пылает адский огонь. Но почему никто не подошел ко мне на улицах бобрового городка? Какая тайна стоит за этим? Может, доктор Хэссоп прав и действительно кто-то еще умеет создавать порошки для получения наследства, тончайшие яды, следы которых в организме человека не сможет обнаружить самый дотошный анализ? Или секрет герметической закупорки, которым владели древние алхимики? В их сосуды при нагревании не могла проникнуть даже окись углерода, а она ведь проникает даже сквозь керамику. Или пресловутый греческий огонь. Ни один даже самый либеральный режим, не говоря уже о режимах жестких, не отказался бы от вещества, действие которого во много раз превосходит действие напалма.
Ладно, сплюнул я, выбрасывая сигарету.
Все-таки шеф прав. И доктор Хэссоп прав.
Гоночные моторы, электроника, радарные тормоза, парфюмерия – все это вещи конкретные, никто не спорит, но зачем отказываться от таинственных порошков Нострадамуса, от «напитка забвения», от секретов таинственного холодного свечения? Известно, что обыкновенный светлячок светится благодаря органическому катализатору – люциферазе, известен даже его состав, но кто может воспроизвести названное явление в промышленных масштабах? А ведь судя по сведениям, почерпнутым из старых рукописей, алхимики работали при самодельных лампах холодного свечения, которые, не нагреваясь, светили десятилетиями. Тьму грязных закоулков средневековых трущоб, подземелий готических замков, тайных лабораторий, укрывшихся от чужих глаз в трущобах Каира или старого Лондона, веками освещали такие лампы, их тьму вспарывали палевые отсветы раскаленных горнов. Свинцовая пыль, воспаленные глаза, ртутные пары. Алхимикам иногда везло: перед их изумленными взорами вдруг возникала щепоть таинственного светящегося вещества. Их отлучали от церкви, подвешивали за ребра на крюках, сжигали на городских площадях. Но, если верить доктору Хэссопу, они и сейчас ведут свои исследования. Укрывшиеся во тьме, укрывшиеся в глухих пристанищах, они продолжают свое древнее дело. Значит, есть смысл выйти на них. Если эксперимент однажды проведен, его вполне можно повторить, так утверждал доктор Хэссоп, когда время от времени шеф, Джек Берримен и я собирались в его кабинете. Доктор Хэссоп непременно указывал нам на гравюру, висевшую на стене. Создание монаха-бенедиктинца Василия Валентина – одна из двенадцати гравюр-ключей, иллюстрировавших трактат, посвященный Великому деянию.
– Что ты видишь на гравюре, Эл?
Король в мантии и в шляпе, с жезлом в руке. Королева, любующаяся цветком. За спиной короля – каменный замок, роща неизвестных деревьев. В левом углу гравюры рыжая лиса прыгает через огонь, в правом старик занимается каким-то, может, и несложным, но непонятным делом.
– Написано весьма натурально.
– «Натурально»… – Доктор Хэссоп укоризненно поморщился. Он уловил мою иронию, но не желал ее принимать. – Это главные ключи, Эл. Это ключи к тайне Великого деяния. Солнце – золото. Луна – серебро. Венера – медь.
Он мог и не объяснять этого – я был хорошо знаком с символикой старых гравюр и сам мог продолжить: волк с открытой пастью – сурьма, старик, он же Юпитер, – олово. Лиса ест петуха, огонь гонит лису. Разумеется, не каждый поймет, что речь идет всего лишь о процессах растворения и кристаллизации, но я-то знал. Потому и сомневался. Что толку в ключах, если утеряна сама тайна?
– Ее можно найти.
– Как? – сомневался я. – Шептать магические слова? Сутками с бездумным упорством перемешивать в платиновом тигле золу, взятую с места сожжения очередного еретика?
– Эл, – качал головой доктор Хэссоп. – Все вещи состоят из атомов, а каждый атом занимает свое определенное место. Поменяй хотя бы два атома – изменится структура всей вещи. Разве не так? Не обязательно читать заклинания над тиглем. Можно поступить проще.
– Как?
– Найти
– Легко сказать. Но где?
– Я не знаю. Но мы должны искать.
Шеф и Берримен тоже утвердительно кивнули.
Впрочем, и я отдавал должное доктору. Ртуть, влажная и холодная, находится в чреве земли. Она горячая и сухая, она – материя металлов. Природа ртути холодна и влажна. Все металлы сотворены из нее. Она смешивается с железом, и ни один металл не может быть озолочен без помощи ртути. Небольшая трансформация – и ртуть превращается в золото более чистое, чем природное. Совсем небольшая трансформация, надо лишь выбить из ядра ртути один протон. Этого вполне достаточно, чтобы ртуть превратилась в золото, а частично – в платину, в таллий, в другие стабильные изотопы ртути. Осталось лишь доказать, что древним алхимикам была известна тайна ядерных реакций.
Доктора Хэссопа мои сомнения не смущали.
– Ядерную реакцию, Эл, можно осуществить, имея под рукой вещество, способное активно испускать антипротоны. Ты ведь не возьмешься утверждать, что философский камень, великий магистерий, не был таким веществом? Сам подумай, что бы произошло, опусти мы гран подобного вещества в лужу ртути? Антипротоны незамедлительно вошли бы в реакцию с протонами ядер ртути. Иными словами, прямо на наших глазах лужа превратилась бы в лепешку золота. Эффектное зрелище. И больше того, Эл, такое вещество легко представимо. Оно должно иметь кристаллическую структуру и не проводить электричества. Тогда его кристаллическая решетка будет усеяна некими «дырами» – своеобразными капканами для электронов. Попадая в подобную «дыру», электрон задерживается в ней лишь на какое-то время, а вот антипротон, Эл, останется там практически навсегда, пока по какой-то причине не распадется сама кристаллическая решетка. Конечно, я несколько упрощаю, но, в принципе, Эл, так и должен выглядеть философский камень! – Доктор Хэссоп торжествовал. – Земля велика. На ней много необъясненного. Скажем, загадочный камень Чинтамани, хранящийся в одном из монастырей Тибета. Когда крылатый конь лунг-та, способный пересекать всю Вселенную, принес из созвездия Орион шкатулку с четырьмя священными предметами, среди них был указанный камень. Его внутренний жар оказывает на человека сильнейшее психологическое воздействие. Ты можешь утверждать, что речь в данном случае идет не о радиации? Большая часть камня Чинтамани хранится в башне Шамбалы, но отдельные кусочки его появляются время от времени в разных частях света. Не от такого ли кусочка, Эл, я разжег свою сигару? «И те первые люди преуспевали в знании всего, что есть на свете. Когда они смотрели вокруг, сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренности земли. Они видели вещи, скрытые в глубокой темноте. Не делая попыток двигаться, они видели весь мир с того места, где находились». Я цитирую древний текст «Пополь-Вух» – название этого свода тебе известно. Я убежден, что существуют скрытые знания, хранящиеся в руках немногих людей, по тем или иным причинам пекущихся о судьбе человечества. Алхимики. Величественный противник, не так ли? Разве ты не хотел бы схватиться с ними? В конце концов, таинственный камень Чинтамани мог попасть на Землю и естественным путем – в виде метеорита. И если уж он где-то хранится, то почему ему не храниться у нас?
– «Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными», – пробормотал я.
– Золото более чистое, чем природное, – в ответ перечислил доктор Хэссоп. – Антивещество, способное сохраняться в земных условиях. Порошки для получения наследства. Напиток забвения, греческий огонь, холодные лампы – все это еще не самое главное. Прежде всего, нас должны интересовать люди, стоящие за этим.
Я прекрасно понял доктора Хэссопа. Если существуют камень Чинтамани, если существуют вечные тайны, значит, должна существовать некая каста, некий круг мастеров, несущих сквозь время столь важные знания. Возможно, эта каста считает, что все перечисленное и еще многое, что нам пока неизвестно, не должно попадать в руки обитателей Земли, как это случилось с ядерным оружием. Есть много вещей, весьма привлекательных для человечества, но одновременно опасных для него. Почему не взять на себя миссию хранителей, раз уж человечество так обожает играть в войны? К слову, великий Ньютон нисколько не сомневался в существовании скрытых знаний и, естественно, неких тайных обществ, охраняющих эти знания.
– «Существуют и другие великие тайны, помимо преобразования металлов, о которых не хвастают посвященные. Если правда то, о чем пишет Гермес, эти тайны нельзя постичь без того, чтобы мир не оказался в огромной опасности».
Доктор Хэссоп внимательно взглянул на меня.
– Нам известно множество древних рукописей, Эл. Многие алхимики спешили изложить на пергаменте сведения, которые казались им чрезвычайно важными и которые не должны были исчезнуть вместе с ними. Было время, когда такие рукописи свободно ходили по свету, а потом вдруг начали исчезать, будто попали под чей-то негласный контроль. Чей? Мы не знаем. Хотя варианты есть. Ну, скажем так, намек на варианты. В третьем веке до нашей эры индийский император Ашока, потрясенный видом поля боя, усыпанного истерзанными окровавленными трупами, навсегда отказался от войн, от насилия и посвятил свою жизнь наукам, основав, возможно, одно из самых первых обществ хранителей опасного знания. Возможно, именно это общество мы знаем под именем Девяти Неизвестных.