Запятнанная кровью ложь
Шрифт:
— Прыгай на моем члене быстрее, Камилла, — стонет Николай. — Прыгай, как моя маленькая шлюха. Это та, кто ты есть, и ты не будешь трахаться с кем– то еще.
Я начинаю скакать на нем быстрее, и он хватает меня за бедра, чтобы помочь мне сбавить темп. Я гоняюсь за чувством эйфории, пробегающим по моему телу, когда мой клитор трется о него. Диван начинает громко отъезжать назад, но я не останавливаюсь. Вместо этого я двигаюсь сильнее, и он тоже. Он наклоняет голову, его губы находят мой сосок, и я хватаюсь одной рукой за диван, а другой за его волосы. Он сильно кусает мою грудь — достаточно сильно,
— Да, — шипит Николай, когда я дергаю его за черные пряди. — Сильнее, — требует он.
Я сильнее тяну его за волосы, сосредотачиваясь на наших толчках, пытаясь преследовать это ощущение, и когда он берет мой сосок в рот и посасывает его вместе с моим пирсингом, я чувствую, что падаю в бездну. Все, что ему требуется, — это прикусить мой чувствительный сосок, чтобы довести до оргазма, и на этот раз я кричу. Он не заглушает крик, как будто хочет, чтобы все это услышали.
Он отпускает мой сосок и хватает меня за бедра, насаживаясь, и через минуту кончает в меня. Его стоны заставляют мой желудок переворачиваться, эти звуки заставляют меня снова хотеть его. Как только его член перестает пульсировать внутри меня, он зарывается лицом в изгиб моей шеи.
Мы просто сидим там — я на нем — пока спускаемся с высоты. По крайней мере, в прямом и переносном смысле для меня.
— Пора возвращаться на вечеринку, — говорю я ему, пытаясь слезть с него. Вместо этого он хватает меня за бедра, и я хмурюсь.
— Ты же не хочешь этого делать, solnyshko. — Говорит он мне на ухо, притягивая меня ближе к себе за талию.
Возможно, но у меня есть обязательства.
— Мне надо идти.
Николай вздыхает и отпускает меня. Я быстро слезаю с его колен и бегу в ванную, пытаясь привести себя в порядок. Закончив, я выхожу обратно, а он снова одет и выглядит еще красивее, чем когда-либо. Клянусь, этот мужчина никогда не выглядит растрепанным.
— Прощай, — говорю я ему.
— Это еще не конец, Камилла, — говорит он мне, и я напрягаюсь. Для меня это конец. Это в самый последний раз, и я говорю Лео именно это. Я больше не буду ему помогать. — Надеюсь, Леонардо почувствует на тебе мой запах — то, как я тебя трахал. Я надеюсь, что моя сперма все еще будет стекать по твоим ногам, когда ты вернешься к нему.
Я сглатываю, но больше ничего не говорю. Я открываю дверь и иду искать мужчину, за которого выхожу замуж через год.
Я слабая.
Я еще ни хрена не рассказала Лео. Не знаю, потому ли это, что боюсь, или просто хочу проводить больше времени с Ником. Я сказала себе, что у нас с ним все кончено, но оставлять его там, в том номере, после всего случившегося… все, чего я хотела, это вернуться.
Теперь, похоже, он единственный, кто хочет провести время со мной, и когда он пригласил меня к себе домой, я просто не смогла отказаться. Почему так трудно сказать ему «нет?» Мне как будто снова шестнадцать, и он пробирается в мою комнату, заставляя меня чувствовать то, чего я не должна.
Я стою посреди его комнаты в доме Дьяволо, ошеломленная тишиной. Не из-за того, что он что-то
На стенах висят черно-белые картины разных размеров в рамках, на них не видно ни дюйма белой краски, и они различаются между пейзажами и портретами. Два изображения особенно привлекают мое внимание, и они мои. Мои фотографии висят у него на стене. Черно-белый кусочек меня на пляже, который он сфотографировал, когда я не обращала внимания. Он поймал меня на середине смеха. И одну он забрал у меня — единственную — много лет назад.
Воспоминания о том дне, проведенном рядом с ним, заполняют мой разум, и я сжимаю кулаки. Боже, я так сильно хочу его. Почему, просто почему я должна так сильно хотеть его? Было бы намного проще, если бы я могла отключить свои чувства, игнорировать их.
Я так облажалась.
— Иди сюда, принцесса, — говорит он мне хриплым голосом, от которого у меня мурашки бегут по спине. Его волосы выглядят взъерошенными, как будто он только что проснулся или с кем-то трахался. Надеюсь, это не последнее. Похлопывая себя по коленям, он одаривает меня нежным взглядом, что заставляет меня подойти к нему без малейшего контроля. — Давай посмотрим фильм.
Я нервно перебираю пальцами, когда подхожу к нему, ковыряя ногти, и он опускает взгляд на мои руки. В его глазах вопросы, которые он не произносит вслух, но я их вижу. Зачем ты это делаешь? Что не так? Ты сломана?
Да?
Я забираюсь к нему на колени и поворачиваюсь лицом к телевизору. Он сделал паузу на «Крике», фильме ужасов, который я искренне люблю и который мы смотрели вместе раньше. С другой стороны, я смотрю только фильмы ужасов.
— Ты снова преследовал меня, дамский угодник?
Он смеется над этим искренним смехом, который я чувствую спиной. Глубокий рокот приносит мне умиротворение — то, чего не должно быть с убийцей моего брата.
— Дамский угодник, да? Но нет, я не такой. Просто так получилось, что я люблю фильмы ужасов.
Руки Николая обнимают меня за талию, слегка сжимая.
— О… — это все, что я говорю.
— Ты когда-нибудь думала, что, может быть, у нас есть что-то общее? — Нет. Нет, не думала. Больше нет. Я была так сосредоточена на ненависти к нему, или пыталась ненавидеть, что никогда не переставала думать об этом. В основном потому, что я больше не хочу с ним играть. Я чувствую слишком много, и, очевидно, он тоже. — Почему ты не хочешь дать мне шанс, Милла? Почему ты продолжаешь отталкивать меня? Ты не совсем это говоришь, но тебе и не нужно. Я чувствую это — то, что ты не даешь мне всего.
Мои глаза наполняются слезами, и я снова кладу голову ему на грудь.
— Я не могу дать тебе это, Ник. Я не могу дать тебе все. — Я шмыгаю носом: — Больше нет. Мы больше не подростки.
— Но мы — это все, помнишь?
— Мы можем просто… — Я пытаюсь придумать, как сказать это, придаю своему голосу невинный тон. Чтобы он не обиделся. О Боже. Теперь я тоже забочусь о его чувствах. — Посмотреть фильм? Пожалуйста?
— Конечно, — отвечает он со вздохом, явно раздраженный.