Зарницы смуты
Шрифт:
Городские ворота был распахнуты настежь, а в небольшой караулке несли стражу хранители порядка. На плечах — белые плащи, доспехи начищены до блеска. Рядом с ними воины местного гарнизона казались невзрачными в своих серых стеганых куртках и мешковатых штанах.
Капитан пограничного отряда сплюнул и выругался, когда один из бойцов, пробегая мимо нас, засмотрелся, запнулся о собственную пику и шлепнулся в грязь.
— Доложите коменданту, что отряд воротился, — процедил Иридин сквозь зубы, когда солдат закончил отряхиваться. — Пусть созывает офицеров к ужину, есть что обсудить.
Мы
В нос ударил запах сырости, холод каменных стен остудил мое разгоряченное скачкой тело. Я соскочил с лошади и поморщился от боли. Ноги словно одеревенели, спину простреливало всякий раз, когда делал шаг. В голове появилась счастливая мысль о кровати, горящем очаге и миске солдатской каши, заправленной салом и луком.
— Советую не медлить и сейчас же отправиться в штаб к креатуру, — развеял мои грезы Гродверд. — Поторопиться не мешало бы. Близится время штормов, навигацию закроют до весны, и тебе придется куковать три месяца в порту Квар-Муа. А на это никаких денег не хватит.
Креатур капнул на конверт красного воска и придавил тяжелой печатью с гербом Каолита. Подписал грамоту и вручил ее мне. Вместе с кошелем.
— На дорогу должно хватить, — пробурчал он, делая запись в гроссбухе. — А если будешь рачительным, сможешь протянуть на острове до самой весны. Если деньги кончатся — иди в Монастырь. Там накормят, койку выделят… в общем, на улице не останешься.
С Гродвердом попрощаться я так и не успел — уехал на продуктовом подводе, что направлялся за фуражом в город Чуан. За время нашего путешествия я с ним так и не сдружился. Голова моя в то время была забита другим — предстояло интереснейшее путешествие через бесконечные пески Вурды-Дуона.
Говорят, спустя полгода Гродверд Хейкард погиб. Повел группу хранителей в логово контрабандистов, промышляющих смольнейком, и был смертельно ранен стрелой в горло.
Глава 6 Кукловод
Валидо задумчиво разглядывал маленькую книжицу в жестком переплете. Редкого света, что попадал в фургон через зарешеченное окно, едва хватало, чтобы разглядеть позеленевшие от времени латунные завитки на углах. Переплет был не простым — с секретом. Книжицу не удавалось открыть вот уже четыре дня, со дня отбытия из застенков Красных башен. Кто-то подбросил ее кукловоду в мешок с вещами…
Два года он провел среди слабоумных. Далеко на юге. Там, где Парусный мыс врезается в беспокойное море туманов.
Под неусыпным оком ведунов, каждый день проходил через жуткие процедуры. Окунание в бадью с ледяной водой, бесполезное и бесконечное созерцание пересыпающихся песчинок в часах, ингаляции едким дымом, кровопускание и «лечение» голодом. Утешало одно: вечером ему разрешали снимать обруч и сидеть на берегу озерца в яблоневом саду. Несмотря на постоянную хандру и грудной кашель, кукловод находил свое положение терпимым. Он ожидал худшего.
Зато появился простор для полета мысли. Куча свободного времени располагала к размышлениям, изредка прерываемым всхлипами соседа по келье.
Еще были сны.
Их-то Валиадо боялся больше всего! Темные, мрачные, непонятные и пугающие. Они оставляли в памяти яркие образы: золотое солнце, черное солнце, зеленое солнце. Тени…
Когда появляются тени, мир наполняет шелест…
Кукловод вздрогнул и едва не выронил книжку. Погрузившись в воспоминания, не сразу заметил, что повозка остановилась. Конвоиры о чем-то жарко спорили.
Дверца со скрипом отворилась, в проеме появилась приземистая фигура Тойшао — отрядного мага. Кукловода теперь не считали опасным и решили не отрывать ведунов от работы в Красных башнях, а обойтись магом, тремя арбалетчиками и семеркой наемных бойцов из южан. Лысый, пухлый Тойшао не выглядел грозным. Но первое впечатление бывает обманчивым.
— Вылезай, — он поманил кукловода толстым, похожим на сардельку пальцем.
Конвой остановился у границы леса. В начале весны незамощенные дороги представляли собой жуткое месиво. Пробираться по ним — сплошная мука. Приходилось постоянно вытаскивать повозку из грязи и чаще обычного давать отдых жеребцам. Люди мокли под моросящим дождиком, спорили, срывали друг на друге злость.
Валиадо глядел на них с улыбкой — в фургон влага почти не просачивалась.
— Сегодня заночуем здесь, — недовольно проговорил десятник, командовавший вооруженным эскортом. — Река вышла из берегов и размыла тракт.
— А что же завтра? — подал голос седовласый проводник, нанятый в небольшой деревеньке по дороге. — Или командир думает, что дорога подсохнет за ночь?
— Не подсохнет, — согласился десятник. — Но завтра мы натаскаем бревен из леса и соорудим небольшой мосток через жижу. Людей у нас много, должны управиться.
— Проще съездить в ближайшую деревню, — предложил какой-то молодой всадник явно расстроенный решением командира. — Наберем мужичья, инструментов и нескольких быков с телегами пригоним. Всяко быстрее выйдет, чем самим возиться!
— Не нужно. Добровольно с тобой никто не пойдет. Силой заставим — поднимут вой. Да и вряд ли королю Тускена понравится, что мы его народ гнобим. Разве только заплатим деревенским…
В толпе зароптали. Интендант возмущенно упер руки в бока. Валиадо мрачно улыбнулся. Никто не хотел тратить монеты на столь неблагодарную затею. Но рубить лес всадникам хотелось еще меньше…
— Есть обходной путь, — негромко проговорил один из мечников. От других наемников его отличало то, что поверх кольчуги он носил потертый табард с вышитым на груди гербом Каолита.
— Что ты сказал? — переспросил маг.
— Говорю: есть другая дорога — через Мон-на-Мор. Место тихое, дороги сносные. В прошлом году, когда еще к вам не прибился, охотился за разбойниками в тех краях. Только заплутать легко. Сами не пройдем.
— А проводник на что?
— Не-не, мы так не договаривались! — неожиданно заголосил проводник. — К руинам не пойду. Там призраки водятся.