Зарубежный экран. Интервью
Шрифт:
— Вы впервые работаете с советскими кинематографистами. Не испытываете ли вы трудности от незнания языка, незнакомых приемов съемок?
— Техническая сторона не меняется — во всем мире кино снимают одинаково. Группа Калатозова слаженная, люди очень скромные и хорошо делают свое дело. В СССР вокруг кино нет такого рекламного ажиотажа, как на Западе. На съемках нет ни агентов, ни представителей рекламы, ни друзей режиссера, короче говоря, нет ничего, что мешало бы работать. В Англии и Америке люди интересуются главным образом нашими последними семейными скандалами, а не творчеством. Здесь же нет ничего подобного. Что касается Михаила Калатозова, то это человек острого, проницательного ума, редкой восприимчивости и художественной чуткости.
— А теперь расскажите, пожалуйста, о себе, о своем творческом пути.
— Я родился в Лондоне в 1916 году. До одиннадцати лет воспитывался в Париже, затем два года в Индии и, наконец, переехал в Австралию. Детство и юность были трудными. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, умер дед, который меня кормил, и я оказался предоставленным самому себе. В поисках работы я менял города и профессии — служил официантом, был ковбоем, потом журналистом. В 1932 году в Сиднее попал в театр — в водевиле мне дали маленькую роль какого-то недотепы, вроде коверного. Настоящий дебют состоялся через три года в пьесе «Пока родители спят». Так я начал играть на сцене, гастролируя то с одним, то с другим театром.
Питер Финч
В 1947 году во время гастрольной поездки меня увидел на сцене Лоренс Оливье и пригласил в Лондон. Через два года после этого состоялся мой дебют в столице — в роли Эрнста Пиаста в спектакле «Дафна Мауреола». В Лондоне я играл Яго в «Отелло», Меркуцио в «Ромео и Джульетте», мсье Божли в «Соломенной шляпке» Лабиша, Сирано в пьесе Ростана, Джерри Райна в «Двое на качелях». В 1964 году играл Тригорина в чеховской «Чайке», поставленной Тони Ричардсоном. Спектакли с моим участием ставили Лоренс Оливье, Ар тур Пенн, Орсон Уэллс. В кино я впервые снялся в 1936 году в Австралии в «Цепи событий».
— В скольких фильмах вы участвовали?
— «Красная палатка» — тридцать девятый.
...Мы видели с участием Питера Финча два фильма — «Дорога без конца» и «Процесс над Оскаром Уайльдом».
«Дорогу без конца» поставил Лесли Норман по роману Д. Арси Найленда «Обуза» Финч играл в ней главную роль — Джима Маколея. Эта картина шла на наших экранах в 1965 году. Но и до сих пор помнишь мужчину в низко надвинутой на глаза шляпе, шагающего по уходящей вдаль бесконечной дороге. И рядом с ним девочка, его. дочь — обуза. Человек с большими мозолистыми руками хотел свободы и независимости, а стал бродягой. Он еще не люмпенпролетарий, но до этого осталось недолго. И только дочка заставляет его сохранить себя, не растерять честь и гордость рабочего человека. Фильм целиком был снят в Австралии. А образ Маколея, связанный с местами и людьми, которых Питер Финч хорошо знал, стал большой творческой удачей артиста.
«Характер моего героя, — говорит Финч, — был мне знаком по временам моей молодости. Я знал этот тип бродяг, которые работали то там, то здесь, и мне это было интересно».
Через два года на 11 Московском Международном кинофестивале показывался фильм «Процесс над Оскаром Уайльдом». Режиссер Кен Хьюз ограничил действие теми сторонами жизни писателя, которые привели его на скамью подсудимых по обвинению в безнравственности, а потом в тюрьму. В соответствии с режиссерским замыслом Питер Финч рассказывает о трагедии Уайльда — трагедии не писателя, а человека. Показывает его избалованность, позерство и вместе с тем обаяние, остроумие. Но трагедия Уайльда-человека помогает зрителю понять слом двух эпох жизни Уайльда-писателя, увидевшего наконец кроме мира великосветских салонов
«Красная палатка»
— Судя по двум фильмам, в которых мы вас видели, перечню театральных работ, наконец, роли в «Красной палатке», вы не придерживаетесь строгого амплуа.
— У меня его попросту нет. Актер должен уметь играть разные роли. Бывает, что обстоятельства заставляют играть одно и то же. Нужно стараться избегать этого. Пока мне это удавалось. После картины «История монахини», где я снимался с Одри Хепбёрн, играя врача, работающего в джунглях, мне стали предлагать роли врачей. Пришлось отказываться.
— В чем вы видите разницу между актерской игрой на сцене и на съемочной площадке?
— Только в технике. Внутренняя сущность актерского преображения та же — изменяются способы. В театре актеру помогают материальные предметы, присутствие зрителей. В кино нужно уметь передать мыслительный процесс в те секунды, когда на актера смотрит камера. Поэтому в кино особенно важны глаза — в них выражается мысль. Кино мне потому и нравится больше, чем театр, что публика может читать мысли актера по его глазам. Для театра, разумеется, необходимо более широкое владение техникой. Но в кино, в съемках крупным планом, в вашем мозгу может мелькать множество мыслей одна за другой, и если вы на самом деле думаете обо всем этом, то это непременно будет видно.
— В чем вы видите свои достоинства и недостатки как актера?
— Недостатки в том, что, как у многих английских актеров, у меня нет специального образования, и в том, что мне не удалось достаточно много играть в классических пьесах, а это очень важно. Достоинство в том, что я много ездил и много видел, а это иногда важнее, чем долго и нудно изучать драматическое искусство. Разумеется, это не может служить правилом для всех, но у меня счастливо сложилась судьба. Я жил в Европе, Азии, Австралии, Америке, во время войны был зенитчиком на Тихом океане, потом работал в Африке, у меня большой запас наблюдений.
— Назовите, пожалуйста, ваших любимых киноактеров.
— Старая английская актриса Эдит Эванс, Альберт Финни. Очень люблю Марчелло Мастроянни — он делает все с удивительным юмором, как будто сам смеется над собой, а это очень ценно в человеке. Преклоняюсь перед Орсоном Уэллсом — актером, обладающим магнетической силой воздействия. Пожалуй, он неотразим даже тогда, когда играет не в полную силу.
— Ваши любимые фильмы?
— «Великая иллюзия» Ренуара, «Иван Грозный» Эйзенштейна.
— Вас не привлекает режиссура в кино?
— Я поставил на собственные средства свой первый получасовой фильм «День». Это рассказ о восьмилетием мальчике, отправившемся в путешествие к дальним родственникам сообщить, что его мать только что родила еще одного ребенка. Встреча с разными людьми, открытие новых для юного героя сторон жизни и составляют содержание фильма. Трудность состояла в том, что я имел дело не с профессиональными актерами, а с обычными людьми. Они великолепны, когда делают то, чем занимаются обычно в своей повседневной жизни. Но прачка, например, великолепно стирала белье только до тех пор, пока на нее не навели кинокамеру, — тут вдруг она стала делать то же самое очень плохо, очень неуклюже. Всеми этими людьми надо было руководить очень осторожно, мягко направляя их. За исключением мальчика, конечно, потому что дети всегда хорошо ведут себя перед камерой. Как только он понял, в чем заключались правила игры, его непосредственность и увлеченность не знали границ.