Застывшее эхо (сборник)
Шрифт:
Ясно, что вопрос этот совершенно праздный. Победа израильского островка над арабским морем полностью исключена, сколько бы операций «по принуждению к миру» он ни осуществлял: каждая такая операция будет на короткое время ослаблять материальную инфраструктуру террористов и очень надолго усиливать их решимость – их главный стратегический ресурс. И в конце концов победа арабов в долговременной перспективе дело вполне возможное. А следовательно, подумать о том, что их победа принесет России, следует вполне серьезно.
Когда одной ближневосточной горячей точкой станет меньше, что приобретет Россия – мирного соседа, с которым приятно вести общие дела, или скрытого агрессора, который станет поддерживать сепаратистские и экстремистские движения внутри
А потому после поглощения этого периферийного островка мира рациональности его враги будут просто вынуждены отдавать высвободившиеся силы борьбе с его ядром. Россия, конечно, не принадлежит к такому ядру, она больше тяготеет к периферии – зато она под рукой. И весьма значительная часть ее населения, принадлежащая мусульманской традиции, не может не возбуждать пропагандистских надежд защитников ислама, проигрывающего цивилизационное состязание все с тем же миром индивидуализма и рациональности. Хочется верить, что эти надежды окажутся тщетными, что Россия проявит себя как настолько уютный многонациональный дом, что ни одна существенная национальная сила внутри него не откликнется ни на какие призывы извне. Верить хочется. Но попыток расколоть Россию по конфессиональному признаку нам не избежать.
И покуда эти жаждущие раскола силы поглощены Израилем, до тех пор у них остается значительно меньше возможностей и особенно желания приняться за Россию, поскольку не следует наживать нового врага, покуда не покончено с предыдущим. Таким образом, Израиль, сам того не желая и, возможно, даже не ведая, сегодня сосредоточивает на себе часть тех сил и аппетитов, которые после его исчезновения обернутся против России. А потому Россия заинтересована, чтобы этот форпост рациональности держался как можно дольше, – он защищает нас, за ним наступит наша очередь.
Разумеется, эту заинтересованность не следует проявлять открыто, наживая в чужом пиру похмелье, – солидные господа используют чужие трагедии, для того чтобы продемонстрировать собственную рассудительность и великодушие: с одной стороны, осуждать терроризм, с другой – пенять на чрезмерное применение силы, взывать к разуму, оказывать пострадавшим всех лагерей гуманитарную помощь… Словом, вести себя, как все зрелые цивилизованные державы, расчетливо и лицемерно.
Улица поджимает
Эхо бирюлевского погрома в Петербурге мне пришлось обсуждать по «Эху Москвы» в Петербурге с одним из самых умных либеральных экономистов Дмитрием Травиным. «Визовый режим со Средней Азией ничего не даст, – сказал Травин, – потому что народ больше всего раздражают выходцы с Северного Кавказа, а они российские граждане; и потом, без дешевой рабочей силы цены заметно вырастут, а это народу тоже не понравится». – «Но государство, – возразил я, – не коммерческая корпорация, оно предназначено для сохранения и развития неделимого общего наследия – этак можно было бы продать Сибирь, распродать Эрмитаж и погулять хорошенько годиков тридцать – сорок, а там хоть потоп; да, пара отвязанных джигитов может взбесить целый город, но ни для русской культуры, ни для демографии они никакой опасности не представляют, их слишком мало, демографическую опасность представляют как раз кроткие и трудолюбивые выходцы из Средней Азии, тревога за которых и заставляет меня желать для них предельно строгого визового режима, чтобы они когда-нибудь не сделались козлами отпущения, ибо никакой рост цен не вызывает такой ненависти, как страх национального унижения, поскольку после ослабления религии только принадлежность к нации защищает большинство людей от раздавливающего чувства собственной мизерности и мимолетности. Что же до дешевой рабочей силы, то она больше развращает наших предпринимателей, позволяя не беспокоиться о модернизации, – мы ведь когда-то проходили, из-за чего пал Древний Рим: неподъемный приток чужеземцев из колоний и рабский труд, допускавший лишь самые примитивные орудия».
«Да, – согласился Травин, – таким и сделается главное партийное разделение в XXI веке: "партия Травина" будет напирать на экономические выгоды иммиграции, а "партия Мелихова" на более высокие и долгосрочные задачи государства – так народ и будет колебаться: отлежав один бок, станет переворачиваться на другой».
Но ведь визовый режим никак не решает проблем с теми мигрантами, которые уже прочно поселились в России? Тут самое время вспомнить уроки империй – нужно управлять национальными меньшинствами руками их собственных элит. Титульные нации всегда раздражает склонность меньшинств к обособлению, к образованию неких квазигосударств в государстве, но иначе и быть не может, ибо меньшинства особенно остро нуждаются в экзистенциальной защите, в причастности к чему-то сильному и долговечному. Зато именно такие общины – лучшее средство держать в узде отморозков.
Разумеется, лишь в том случае, когда их возглавляет по-настоящему авторитетный лидер, а не интеллигентный старичок, выбранный компанией других интеллигентных старичков. Такому лидеру предоставляются серьезные преимущества в бизнесе, в карьере, но если отмороженные соплеменники выходят у него из-под контроля, он этих преимуществ лишается.
Правда, чтобы назначать и снимать таких лидеров, нужна имперская аристократия, остающаяся неподкупной, поскольку и без того считает государство своей собственностью. А с аристократией у нас дело обстоит неважно. Оппозиция упрекает власть в том, что она превратила государство в свою собственность, но кто же обращается с собственностью так недальновидно, как будто вовсе не думает о наследниках?
А между тем улица уже начинает поджимать, по Интернету уже гуляют компактные отряды молодых людей, которые трясут рыночных и уличных торговцев: требуют каких-то бумаг, которые те предъявить не могут, опрокидывают лотки… И возглавляет их не шпана, а молодые мужчины с правильной речью, умеющие уверенно разговаривать с начальством и ссылаться на законодательство. Такой ли мы хотим видеть нашу национальную аристократию? И таких ли преемников желает наша нынешняя власть?
Ведь уличные вожди не склонны тонко различать правых и виноватых, фашизм – инстинкт самосохранения народа, грубый и неразборчивый, как все инстинкты.
Самозащита без оружия, или новое изгнание из Эдема
Эту книжку – брошюру, в сущности, – необходимо пересказать подробнее, ибо при своем солидном тираже 100 (сто) экземпляров до Москвы она еще доедет, тем более что выпустившее ее в 2013 году издательство «Время» в Москве и располагается, но до Казани вполне может и не доехать.
Название на обложке принадлежит, вероятно, составителю Илье Васильеву: «Александр Печерский: прорыв в бессмертие». Сам же автор назвал свой прорыв скромнее: «Воспоминания». Хотя начинаются они почти ритмической прозой: «Семеро нас теперь, семеро нас собралось на советской земле: Аркадий Вайспапир, Шимон Розенфельд, Хаим Литвиновский, Алексей Вайцен, Наум Плотницкий, Борис Табаринский и я – Александр Печерский. Семеро из сотен штурмовавших 14 октября 1943 года заграждения страшного гитлеровского лагеря истребления на глухом польском полустанке Собибор.