Затерянный мир (сборник)
Шрифт:
Потом он перешел к индейцам; к удивительной колонии обезьянолюдей, которых, наверное, можно отнести к находящимся на развитой стадии яванским питекантропам и которые таким образом могут являться гипотетическим „недостающим звеном“ в происхождении и становлении homo sapiens. Затем, повеселив аудиторию забавным, но, к сожалению, не безопасным эпизодом с самодельным воздушным шаром, сконструированным профессором Челленджером, докладчик завершил речь рассказом о том, как путешественникам удалось спуститься с плато на землю.
Видимо на этом заседание должно было закончится. Шведский профессор Сербиус выступил с предложением вынести резолюцию
Еще с начала заседания оппозиционно настроенная часть аудитории то и дело давала о себе знать. Едва профессор Саммерли закончил выступление, как занимавший кресло в партере доктор Джеймс Иллингворт из Эдинбурга вскочил с места и обращаясь к герцогу Дархемскому, предложил внести в резолюцию поправку.
Герцог : Не возражаю, сэр, если в ней есть нужда.
Д-р Иллингворт : Есть, ваша светлость.
Пр. Саммерли (вскакивая): Я обязан объяснить вашей светлости, что этот человек после нашей с ним полемики на страницах ихтиологического ежемесячника по проблемам изучения глубоководных видов, сделался моим личным врагом.
Герцог : Ваши личные отношения к делу не относятся. Продолжайте, профессор Иллингворт.
Друзья и сторонники путешественников подняли такой крик, что Иллингворта иногда не было слышно. Кто-то даже намеревался стащить его со сцены. Однако, имея мощный голос и крепкие битцепсы, эдинбуржец выстоял и довел свою речь до конца. Едва Иллингворт поднялся с места, стало понятно, что в зале у него немало сторонников, хотя конечно же они составляли меньшинство. Подавляющее же большинство публики заняло выжидательную позицию и до поры сохраняло нейтралитет.
Прежде всего, обращаясь к председательствующему д. Иллингворт попытался его заверить в своем глубочайшем уважении к научной деятельности профессоров Челленджера Саммерли. Но потом с печалью заметил, что его поправку к резолюции объясняют почему-то личными мотивами, в то время как им, Иллингвортом, руководит лишь стремление к правде. По существу он, Иллингворт, придерживается сейчас тех взглядов, которых не прошлом заседании придерживался профессор Саммерли. Профессор Челленджер выдвинул тогда ряд положений, которые его коллега профессор Саммерли взял под сомнение. Теперь этот коллега выступает с аналогичными утверждениями, и почему-то надеется, что их не будут оспаривать.
— Логично ли это?
Крики с мест:
— Да.
— Нет.
В ложе прессы было слышно как Челленджер обратился к председательствующему, прося у него разрешения выставить Иллингворта из зала.
Иллингворт продолжал:
— Год назад один человек утверждал нечто несусветное. Теперь то же самое, и в еще ярче выраженной форме утверждают четверо. Спрашивается, можно ли считать эти заверения окончательным доказательством в проблеме, где берутся под сомнения фундаментальные положения науки. Разве редко приходится сталкиваться с тем как путешественники, возвращаясь из далеких неведомых краев, готовы с три короба наврать, лишь бы прославиться. Хотелось бы, однако, надеяться что государственный Институт Зоологии достаточно солидная организация, чтобы не дать провести себя за нос.
Я не утверждаю, что члены экспедиции лжецы. Они заслуживают всяческого уважения, и этого никто не отрицает.
Но человеческая натура — вещь весьма сложная и противоречивая. Даже известный ученый может покривить душой из-за соблазна прославиться. Как мотыльки, мы все несемся, чтобы разбиться о горячий светильник собственного тщеславия. Те, кто покрупнее, разрабатывают стратегию и тактику добычи руды, несущей ложь, сами загружают ее загружают ее в пустые вагоны общественного легковерия, а проворные стрелочники — журналисты отправляют составы груженные вздорным вымыслом по нужным колеям. У каждого члена комиссии могли оказаться свои причины, по которым он решил пристрастно истолковать результаты своих наблюдений во время экспедиции.
Реплики с мест:
— Стыдитесь!
— Какая низость!
— Он не намерен никого оскорблять!
— А разве это не оскорбление?
Иллингворт : И еще несколько замечаний в отношении доказательств. Что они собой представляют? Насколько мне известно, это всего лишь несколько фотографий. Однако в наши дни настолько не редки всевозможные трюки с пленкой и фотобумагой, всякого рода монтажи и прочее, что нужно быть очень наивными людьми, чтобы полагаться на фотографию как на доказательство. Чем еще располагает комиссия? Байками о том, как ей пришлось спускаться по веревке и что это де помешало экспедиции доставить сюда более ли менее крупные образцы фауны сказочной страны? Придумано изобретательно. Но все же неубедительно. В речи профессора Саммерли говорилось о том, что у лорда Джона Рокстона якобы имеется череп фороракуса. Где же он? Может быть, можно на него взглянуть?
Лорд Джон : Этот человек никак намерен меня обвинить во лжи?
(Общий шум)
Председатель : Потише! Потише, пожалуйста! Д-р Иллингворт, сформулируйте покороче вашу поправку.
Иллингворт : У меня еще много чего нашлось бы сказать, ваша светлость, но подчиняясь вашему требованию, буду краток: Давайте поблагодарим профессора Саммерли за его интересный рассказ. Однако, сообщенные им сведения предлагаю за факт не считать а поручить их проверку другой, более беспристрастной и надежной комиссии.
Что тут началось! Невозможно описать смятение, наступившее в зале после того, как профессор Иллингворт сформулировал свою поправку. Большинство присутствующих, возмущенные клеветой на путешественников, разразились негодующими возгласами.
— Никакой поправки!
— Запиши ее на тряпочке и в нее высморкайся!
— Выставить его в шею!
В то же время нашлось немало скептиков, которые поддерживали доктора Иллингворта и не менее рьяно орали:
Хор : По-прав-ка! По-прав-ка!
— Где справедливость?
— Председатель, призовите крикунов к порядку!
В задних рядах, занимаемых студентами-медиками, началась кулачная потасовка, которая не разрослась во всеобщую свалку, наверное, лишь оттого, что в зале находились женщины.
Скандал, однако, продлился недолго. К кафедре подошел профессор Челленджер. В его натуре есть какая-то непонятная сила, мощная, почти гипнотическая энергия, которой он заставлял всех замолчать, едва поднимет руку.
Выждав пока наступит полная тишина, он сказал: