Затон
Шрифт:
Он вскочил на ноги, попятился, споткнулся о бордюр и полетел назад, больно ударившись о землю. Вадя резво поднялся и, не смея больше взглянуть на мраморную стелу, сломя голову бросился в сторону выхода. Охваченный паническим страхом, он бежал, не разбирая дороги, и пришел в себя, только оказавшись в собственном автомобиле.
Вадя никогда ранее не замечал за собой склонности к рефлексии или какого-либо рода душевным терзаниям. Жил всегда легко и просто, по принципу: «что сделано, то сделано и нечего над этим голову ломать», – и только испытав жесточайший приступ настоящего животного ужаса, он впервые в жизни задумался об ответственности за собственные поступки.
«Но я не хотел этого! – мысленно заорал Вадя. – Не хотел, но сделал. – Возразил он сам себе. – И сделал из-за денег. Самый распространенный и примитивный повод для убийства. Оригиналом, конечно, меня назвать трудно. А может быть, еще не поздно? Может быть, они еще ничего не успели сделать? Я должен их остановить. Черт с ней с квартирой… Ведь жил же я раньше на съемной хате… И с Эдькиным долгом тоже… Наплевать… Пусть насчитывает, расплачусь со временем. Но я не хочу быть убийцей! Сейчас мотнусь на ипподром и дам отбой».
Он запустил двигатель и, вырулив со стоянки, рванул в город. «Только б они еще ничего не успели сделать…» – повторял он, набирая номер домашнего телефона ее родителей.
Алло, Аня дома? – выпалил он, когда ему ответил мужской голос.
Минуточку, сейчас позову.
Разговор с Анной не входил в его планы.
Подождите, подождите, – завопил в трубку Вадя измененным голосом, – никуда ее не выпускайте! Пусть сидит дома! Понятно?!
Кто это говорит?
Но Вадя не стал отвечать и нажал отбой. Все снова стало хорошо. Он больше не убийца. Анна жива и здорова. Осталось только домчаться до Беговой и дать отбой буку. А на деньги плевать, пусть подавится ими.
Бросив машину на площади перед ипподромом, он бегом рванул на трибуну. Волнистую, тщательно уложенную шевелюру того, кто был ему нужен, он увидел еще издали. Вадя подлетел к нему и, сунув десятирублевую купюру, радостно выпалил:
От первого к пятому через все заезды.
Лицо у бука, увидевшего Вадю, сделалось такое, как будто он только что откусил кислое яблоко.
На стоянке, через полчаса, – скосив рот, буркнул он.
Вадя дисциплинированно отправился к своей машине – ждать бука. Но не прошло и десяти минут, как к нему подвалили два мордоворота.
Слышь, уважаемый, – начал один из них, – хозяин извиняется, он не может подойти. Вчера была попытка, но что-то там не срослось. Ты не волнуйся, все будет нормально. Мы свое дело знаем. Ехай спокойно домой. И здесь никогда больше не появляйся. Не надо.
Как это не надо? – возмутился Вадя. – Я должен с буком поговорить. Что значит, он не может?
Вадя снова направился в здание ипподрома, но успел сделать только один шаг, как тяжеленный кулак въехал ему в живот. Вадя согнулся пополам, и удары посыпались на него со всех сторон.
Я х-х-хо-чу… – только и сумел прохрипеть он.
Еще раз появишься здесь, убьем, – как присказку повторяли мордовороты, обрушивая на него удар за ударом.
Хорош, он уже в отключке, – сказал один из них другому. – Куда его теперь?
Засунь в его же машину, и отгони ее на Скаковую, во дворы. Пусть там прочухается.
Эпизод 11. Анна. Москва. 2006
Эй, ну ты че, шалава, динамить меня что ль решила?! – Встревоженный водила постарался произнести эти слова самым
Замолчите, пожалуйста, – брезгливо сморщившись, вежливо попросила Анна. – Если вы боитесь, что я не вернусь, то прошу вас, давайте поднимемся вместе. И, пожалуйста, обойдитесь без этих ваших грязных намеков.
Водила колебался. Выходить из машины ему совсем не улыбалось, но и отпускать эту девицу одну тоже было неразумно. «Бросишь тачку, пойдешь с ней, а там жлобы морду набьют и с лестницы спустят, – думал он. – Или пока меня не будет, тачку угонят. А отпустить ее одну – сто пром без бабок остаться. А, была – не была, кто не рискует…»
То, что рискнуть придется, он понял, как только увидел эту девку. Она вывалилась из ночной черноты на освещенную ярким белым светом площадку заправочной станции и сразу направилась к его «девятке».
До Измайлова довезете? – срывающимся голосом, тяжело дыша, как после быстрого бега, спросила она.
Сказать, что у девки были проблемы, значило ничего не сказать. Глаза шесть на девять, босиком, в руке почему-то одна туфля. Коротенькая юбчонка с одной стороны лопнула по шву, и сквозь прореху бесстыдной белизной светилось бедро. Правая нога, юбка, блузка и даже лицо и волосы залеплены грязью так, как будто она только что занималась рестлингом в жидкой грязи (водиле доводилось смотреть видео про это самое дело. Очень ему нравилось глядеть как молодые, симпатичные телки мочат друг друга). Водила повесил пистолет на колонку и, продолжая с сомнением в душе рассматривать деваху, закрутил крышку бензобака.
А чего стоит?
Тысячу рублей.
Не, – отказался он. – Ты мне грязи больше нанесешь. Мой потом после тебя.
Две…
«Да, здорово прищучило деваху. Небось, с субботника сбежала… А может, от сутенеров линяет… Мало ли их по дорогам стоит… – День у водилы получился сегодня совсем никчемный. Бензина больше пожег… А тут за одну поездку можно… Можно, конечно. Но можно и впустую прокататься. За спасибо. – Эх, была – не была…» – Решил он.
Три дашь?
Она решительно взялась за ручку двери.
Только, пожалуйста, прошу вас, поехали побыстрее.
Не вопрос, – обнадежил он ее.
Она аккуратно, стараясь не испачкать его машину, уселась в кресло и прикрыла дверь.
Да ладно уж, – великодушно позволил он, сиди свободно, не боись. Все равно чехлы стирать.
Конечно, надо было потребовать деньги сразу. Но уж больно цена была хороша… Подсознательно он чувствовал, что денег с собой у нее нет (сумочки нет, карманов на одежде тоже. Ну, не в трусах же она их держит. Хотя, конечно, бывает всякое), но сумма заворожила.