Завещание инора Бринкерхофа
Шрифт:
В Корнин мы решили отправиться тут же и вызвали этим бурное негодование со стороны наших охранников, но так как указания удерживать нас силой у них не было, а возможность того, что Хайнрихи начнут действовать прямо сейчас, даже не рассматривалась, то мы все же сели на ближайший дилижанс. Каково же было мое удивление, когда я там увидела собственного отца.
– Иви? А куда это вы собрались?
– подозрительно прищурился он.
– Не думаю, что это хорошая идея - ехать сейчас куда-либо.
Один из охранников выразительно хмыкнул, обрадованно встретив такую значительную поддержку в лице моего родителя.
–
– Зачем это?
– заволновался папа.
– Иви такую же хочет, - любезно пояснил муж.
– Вот мне и стало интересно, чем же она так ей запомнилась.
– Ой, да что там смотреть?
– махнул рукой папа.
– В нее уже почти десять лет никто не заглядывал. Как мой покойный батюшка ее закрыл, так и стоит. Там пыли, наверно, к этому времени накопилось, ужас просто.
– Ничего, мы же убирать не собираемся, только посмотрим, - успокоила я его.
– Ну смотрите, - равнодушно сказал папа, - все равно ничего не высмотрите.
И тут я задумалась. А в самом деле, что Рихард рассчитывает там найти? Даже, если предположить, что смерть бабушки была не несчастным случаем, за это время никаких улик, компрометирующих преступников, попросту не осталось. А рабочие дневники дед вполне мог сжечь вместе с тетрадками, в которых были запрещенные заклинания. И желание ехать в Корнин у меня совсем пропало. А если еще учесть, что ехать придется в папиной компании, от которого постоянно ждешь какого-то подвоха, то удовольствия от поездки получить вообще не удастся. Но Рихард решительно направил меня к свободным местам, которые мы и заняли. Папа недовольно на нас посмотрел, подвигал на голове шляпу взад-вперед и решил дать нам еще один шанс.
– Оставили бы вы эту глупую затею, - увещевающе сказал он.
– Лишние знания иногда очень вредны бывают для здоровья.
– Это вы сейчас о чем, инор Бринкерхоф?
– холодно спросил муж.
– Да так, рассуждения вслух.
– А, может, вы вслух порассуждаете на другую тему?
– поинтересовался Рихард.
– К примеру, о чем вы с инором Хайнрихом договорились?
Тут папа окончательно решил, что ему делать со шляпой - он сдвинул головной убор на лицо и сделал вид, что собирается спать. Правда до отхода ко сну не преминул заметить:
– Я без сна и отдыха бегаю по вашим делам, а с вашей стороны не то, чтобы спасибо сказать, даже элементарного уважения нет. Не о чем мне с вами говорить. А вам, дети, должно быть стыдно.
Но нам стыдно почему-то не стало. Можно подумать, что мы действительно его гоняли по своим делам. Если бы не расписка, так неосмотрительно выданная им инору Хайнриху, так и не пришлось бы навстречу этим преступникам идти. А ведь Клаус отнюдь не выглядел пристыженным, да и отец его извинений так и не принес. Напротив, пытался во всем обвинить меня. Уверена, и на суде он говорил бы с таким же пылом, так что неизвестно еще, как бы этот самый суд закончился. Умеет же человек повернуть все в свою пользу. Я вздохнула.
– Жалеешь о том, что мы поехали?
– спросил Рихард.
– Думаю, зря мы это делаем, - подтвердила я его догадку.
– Возможно, - согласился он.
– Но пока не съездим, не узнаем. К тому же, там действительно могут быть книги по орочьим зельям.
–
– папа сделал вид, что проснулся.
– Ничего хорошего нет в том, чтобы лезть в орочьи дела.
– А мы лезть туда и не собираемся, - ответила я.
– Просто мне предложили на практике этой темой заняться.
– Иви, ты должна отказаться, - папа дернул головой так, что шляпа слетела и покатилась по проходу, но он даже не попытался ее поймать.
– Дело это совсем безнадежное, у тебя ничего не получится, и практику завалишь.
– От меня и не ожидают чего-то неожиданного, - немного удивленно отвечала я.
– Да и, если бы Клаус не напоил меня этой дрянью, думаю, что и тема была бы другая. К тому же, не думаю, что она такая уж безнадежная, как ты думаешь.
Но папа со мной так и не согласился. Напротив, он всю дорогу пытался меня убедить принять правильное, по его мнению, решение. Это было крайне утомительным, но все попытки перевести разговор на что-либо другое попросту проваливались. Не прекратил он свои увещевания и тогда, когда мы попросту перестали ему отвечать. Мне казалось, что он уже настолько увлекся, приводя все новые разнообразные доводы в пользу своей точки зрения, что продолжал бы это делать и в полном одиночестве. Но вот инор Хайнрих, надо признать выглядел намного более убедительным.
– На фабрику я поеду с вами, - безапелляционно заявил папа, когда мы наконец добрались до Корнина и с облегчением вышли на площадь.
– Инор Бринкерхоф, мне кажется, нашего общения на сегодня вполне достаточно, - сухо сказал Рихард.
– Не нравится мое присутствие?
– возмущенно сказал папа.
– Что ж, у вас есть только один способ его избежать - развестись с моей дочерью. Это, кстати, наилучшее решение всех ваших нынешних проблем.
– К сожалению, гарантию того, что я вас больше никогда не увижу, может дать только ваша смерть, а вовсе не наш развод, - едко заметил муж.
– Умирать я пока не собираюсь.
– Еще полчаса подобной беседы, и вас об этом никто и спрашивать не будет. Более того, присутствие свидетелей, наблюдавших, как вы всю дорогу нас с Ивонной мучили, еще и гарантирует оправдательный приговор.
И сказано это было таким тоном, что отец, надувавшийся было для ответной речи, как-то сник и намного менее уверенно промямлил:
– Я и помолчать могу, если это вас так нервирует. Но на фабрику поеду.
Мы зашли в дом за ключом. Причем папа поднялся за ним в кабинет деда сам, а мы дожидались его внизу. У меня даже подозрение возникло, что ключ нам вынесут не тот или вообще не вынесут. И не у меня одной. Первое, что сказал Рихард, когда папа спустился вниз, активно жестикулируя руками, в одной из которых ключ и был зажат:
– Иви, это точно тот ключ? Не хотелось бы ездить туда-обратно из-за невнимательности твоего отца.
– Кажется, да, - ответила я не очень уверенно. Ключ я этот давно не видела, но у него, был довольно запоминающийся брелок, который я и опознала.
– Думаете, у меня дел больше нет, как кататься туда-обратно по вашей прихоти, - проворчал отец, но совсем не так экспрессивно, как он это обычно делает.
– Мы вас кататься и не заставляем, - заметил Рихард и удостоился крайне неприязненного взгляда от тестя.