Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860
Шрифт:
Глава 12
1829
Война с Турцией. – Осада и взятие Карса. – Анапа. – Чума. – Осада и взятие Ахалкалаки. – Поход на Ахалцих. – Поражение турецких войск
Тот факт, что с Персией был заключен мирный договор, а сама персидская армия была слишком деморализована, чтобы внушать кому-то страх, до некоторой степени успокаивал русских накануне войны с Турцией. Тем не менее положение было серьезным. Возможно, турецкий генералитет и не мог сравниться с командирами Аббас-Мирзы, однако в целом турецкая армия превосходила персидскую и была более многочисленной. Что касается русской армии, то ее большая часть была занята в горной Армении и не могла вовремя сконцентрировать свои силы на новых стратегических объектах. Тем временем вся граница от горы Арарат до Черного моря и даже до Сухум-Кале была открыта для вражеского нападения. Дело в том, что поблизости не было действующего войска, а гарнизоны были слабы и разбросаны на много километров друг от друга. Более того, война с Турцией затронула и Северный Кавказ: запад – непосредственно, поскольку турки удерживали все черноморское побережье; а восток –
Перед армией казаков императором, чья вера в Паскевича и доверенные ему войска никогда не иссякала, была поставлена двойственная задача: отвлечь на себя войска с Дуная, поля битвы в Европе, и завладеть такими объектами, которые позволили бы обезопасить русскую границу на Кавказе и в Малой Азии. Считалось, что для этого достаточно завоевать Каре и Ахалцих, а также морские крепости Поти и Анапу. Однако сначала необходимо было отвести опасность, грозившую не только внешним крепостям, но и Гюмри, Мингрелии, Имеретии и даже самой Грузии. Именно на достижение этой цели Паскевич направил все свои усилия.
Армия под его началом в Закавказье состояла из 51 батальона пехоты, 11 эскадронов кавалерии, 17 казачьих полков и 144 пушек. Однако за вычетом отрядов, необходимых для укомплектования гарнизонов множества провинций, расположенных между двумя морями, и маленькой армии (6 батальонов, 2 казачьих полка и 16 пушек), оставленной в Персии для обеспечения выплаты контрибуции, в распоряжении Паскевича осталось только 15 батальонов пехоты, 8 эскадронов кавалерии, 7 казачьих полков и 58 пушек, не считая осадной артиллерии – в общем, всего 15 000 человек.
Монтейт говорит: «Русская армия никогда не насчитывала более 25 000 человек всех родов войск и редко имела в бою более 12 000 человек». Именно до этого числа Паскевич, вынужденный вести завоевательную войну против численно превосходящего противника, сократил свою армию, не желая ослаблять тылы или поставить под угрозу безопасность русских земель на Кавказе и за его пределами. Два отдельных отряда действовали на флангах; один – вдоль побережья Черного моря по направлению к Батуму; еще один – в Армении до Баязета. Основные силы в апреле были сконцентрированы в Гюмри, а небольшие фланговые части охраняли окрестности Боржома и Цалки, обеспечивая связь с резервами в Гори. А Паскевич, заняв самую важную стратегическую позицию, провел май в улучшении дорог до Эривани на юге и Тифлиса на севере и 14 июня двинулся к Карсу, находящемуся в 60 километрах. 5 дней спустя его кавалерия под стенами этой крепости наголову разбила турок.
В то время Каре не был столь мощным и укрепленным объектом, как позднее, в 1855 и 1877 годах, поскольку его внешние границы были не столь велики, стены не столь прочны, вся система обороны не столь сложна, а гарнизон довольно малочислен. Однако Каре все равно оставался достаточно сильным и хорошо защищенным фортом. К тому же он вполне мог оказаться неприступным для той армии, которой располагал Паскевич [64] .
Каре отбивал атаки Надир-шаха с его 90 000 воинов в 1735 году и русских в 1807-м. В данный момент его гарнизон состоял из 11 000 солдат; в крепости была 151 пушка. В Карее было достаточно провианта и боеприпасов; а вода тайными путями доставлялась туда в неограниченном количестве. Более того, турецкий главнокомандующий Киос-паша имел более трех месяцев на завершение всех необходимых приготовлений и теперь в случае необходимости обещал Карсу помощь. Паскевич прекрасно знал об этом, и остается восхищаться разумностью его действий. Он не только умело провел осаду, но, предвидя попытку прорвать осаду с юго-запада и, как следствие, вероятность сражения с превосходящими силами противника, сконцентрировал свои основные силы именно на этом направлении, на дороге из Эрзерума.
64
Пехота – 8561; кавалерия – 3000, из которых треть составляли регулярные части; остальную часть составляли казаки и туземцы; артиллерия – 40 полевых и горных пушек; 18 конных пушек.
Осада длилась три дня. Большая часть времени ушла на выстраивание первой линии наступления и установку осадных пушек. За эту операцию декабрист Пущин получил чин поручика и вновь показал непревзойденное мастерство и храбрость [65] .
Вылазка конницы под предводительством паши Карса не произвела на нападавших никакого впечатления, и лишь немногие из этих 5000 всадников вернулись в город. На заре 23-го батарея первой линии нападения была готова открыть огонь из своих 26 пушек, – а в 10 утра Каре пал. Это было абсолютно неожиданно. Как это смогло получиться – ясно из различных воспоминаний и описаний операции, но тем не менее она останется одним из самых удивительных событий в военной истории. При обычном ходе событий атака сначала была бы отбита, после чего в наступление пошел бы второй ряд атакующих; затем была бы пробита брешь в главной стене, и только по истечении многих дней был бы предпринят решающий штурм. На деле же одно лишь движение передовых рядов в направлении укрепленного форта вызвало спонтанную атаку роты стрелков под командованием молодого поручика Лабенцева.
65
По этому случаю Паскевич представил его к награждению Георгиевским крестом (и это было не в первый и не в последний раз); однако Николай был неумолим, и лишь через 30 лет этот выдающийся человек получил давно заслуженную награду из рук Александра II.
Когда
Турки бросили против Лабенцева отряды, во много раз превосходящие численностью силы русских, после чего полковник Миклашевский, впоследствии павший смертью храбрых в Дагестане, поспешил ему на помощь со своими тремя ротами. Сражение шло между могильными камнями мусульманского кладбища, но наконец турки стали отступать, и русские стрелки, словно не слыша приказов и даже мольбы командиров, последовали за Лабенцевым и другими и буквально на пятках бегущего врага вошли в укрепленный лагерь на высотах, отделенных от стен глубоким рвом. Князь Вадбольский, ветеран русской армии, командир пехоты, увидел, что, если не оказать помощь уже задействованным в сражении отрядам, их отбросят назад. С другой стороны, внезапно возникла возможность полностью овладеть этим армянским пригородом. В связи с этим князь отдал команду «Вперед!», и Реут, храбрый защитник Шуши, двинулся в атаку во главе пяти рот. Однако, прежде чем Реут, заходивший справа и вынужденный подниматься на крутую возвышенность, смог добраться до места сражения, турки сумели оттеснить атакующих обратно на кладбище, а сам Миклашевский с горсткой солдат оказался отрезан от остальных сил и был вынужден обороняться врукопашную спиной к скале. Тогда Вадбольский лично повел оставшиеся роты стрелковой бригады на помощь отрезанным, и в бой вступили все силы русской армии.
Паскевич, который к тому времени подскакал к главной батарее, откуда мог видеть все поле боя, был в ярости от преждевременного развития атаки, которое грозило обернуться полным поражением. Он дал волю чувствам, и, не сдерживая себя, говорил об «интригах» и угрожал отдать виновных под трибунал [66] .
Необходимо было что-то срочно предпринять, и скрепя сердце Паскевич отдал разрешение графу Симоничу поспешить на помощь Вадбольскому с тремя ротами грузинского полка. В этот момент случайность (подобной которой не было ни до, ни после) изменила ситуацию в корне. Священник армянского полка, держа в руках крест, вышел навстречу бегущим стрелкам с призывом: «Остановитесь, дети мои! Неужели вы бросите здесь меня и крест нашего Спасителя? Если вы не православные и не христиане – бегите! Я знаю, как умирать в одиночку!» Бегство прекратилось, порядок восстановился, подоспел резерв, и отряды Вадбольского и объединенные силы, перестроившись, вновь заняли пригород. Его основное оборонительное укрепление, башня Тимир-паши, была взята штурмом, и там сразу установили две полевые пушки. Генерал Гилленшмидт, командир артиллерии, разместил шестипушечную батарею на высотах, где впоследствии была построена крепость Чирнтабия. В то же время полковник Бородин, взяв несколько укреплений напротив крепости, нашел место еще для двух пушек; и три батареи, случайно образовавшие третью параллель, начали с близкого расстояния обстреливать основные стены и саму крепость Каре, препятствуя подходу турецких сил. Все предместье было освобождено от врага, и победоносные русские поднялись на стену рва под самыми стенами города. Паскевич, видя, какое направление приняли события, приказал начать штурм оставшихся укреплений Орта-Кепи и Карадага. Теперь в сражении участвовала вся атакующая армия, три позиции были уже заняты, и все отряды, без какой-либо команды, в едином порыве со всех сторон двинулись на решающий штурм. Очень скоро вся крепость была в руках русских, за исключением небольшого укрепления, где укрывался турецкий комендант. Последовала небольшая передышка, но после продолжительных переговоров ворота были открыты, и русские вошли в Каре [67] . Киос-паша, который с 20 000 солдат был в часовом переходе от Карса, узнав о сдаче крепости, отступил в Ардаган.
66
Об этом свидетельствует Муравьев, как и о том, что в целом взятие Карса было в большей или меньшей степени случайностью.
67
Последние слова Паскевича были: «Еда и кров сдавшимся, смерть – отказавшимся сдаться. Даю час на размышление».
Русские захватили в качестве трофеев 151 пушку, 33 штандарта. 1350 человек были взяты в плен, в том числе паша и его окружение. Русские потеряли 500 офицеров и рядовых убитыми и ранеными, а турки – 2000.
К чести Паскевича, надо сказать, что ни грабежей, ни резни не последовало. Он заявил: «Крепость Каре пала перед победоносным оружием русских воинов. Законы войны оправдывают наказание жителей города, взятого штурмом; однако мстительность чужда русскому императору. От имени нашего великого государя я прощаю горожан и предлагаю всем жителям города покровительство России, обещая им неприкосновенность в вопросах религии, обычаев и прав собственности…» [68]
68
К этому следует добавить следующее свидетельство Монтейта: «Автор свидетельствует, исходя из собственного опыта, о справедливости князя Паскевича и великолепной дисциплине всей его армии, действующей как в Турции, так и в Персии».
У Паскевича было много отрицательных качеств, из-за своего характера он не пользовался любовью или уважением своих непосредственных подчиненных, к которым относился с высокомерием, подозрительностью и ревностью. Однако нельзя отрицать, что он был блестящим лидером; он почти всегда добивался успеха даже в самых трудных операциях. Признавая, что штурм Карса был осуществлен вопреки его планам и во многом в результате нарушения субординации многими офицерами и рядовыми, нельзя делать вывод о том, что, если бы все шло по его задумке, результат был бы менее успешным. Он просто был бы несколько отсрочен.