Завтрак на руинах
Шрифт:
«История этой войны», ч.1, опубликована в «Таймс» в 1915 году.
* * *
— Теперь твоя очередь, — говорит чернокожий, — если хочешь…
— Я устал, — говорит Карл.
— Ой, скажите на милость! Устал! Ты просто вообразил себя уставшим, вот и все. — Чернокожий кладет руку ему на зад и надавливает. Ободряюще улыбается Карлу, вынуждая его к встречному движению.
— Нет, — шепчет Карл, — пожалуйста, нет…
— Ну ладно, было бы предложено.
* * *
Карлу
* * *
— Оставь меня, — говорит Карл.
— Конечно, конечно. Не думай, что я собираюсь тебя принуждать.
* * *
Когда Карлу было тринадцать, он встретил человека, который назвался его отцом. Это было в общественном туалете где-то в западной части Лондона. «Я твой папаня, — сказал ему тот человек с расстегнутой ширинкой. Из ширинки торчал пенис. — Ты все еще ходишь в школу, сынок?» Карл пробормотал что-то невразумительное и мгновенно выскочил из туалета. Впоследствии он сожалел об этом своем бегстве, потому что тот человек и в самом деле мог, в конце концов, оказаться его отцом.
* * *
— Оставь меня в покое.
— Ну, ну, Карл, не будь таким сердитым, — смеется чернокожий.
Одним движением он ловко оседлывает Карла, так что у того трещит спина. Чернокожий начинает подпрыгивать. Карл взвывает, скатывается с кровати и злобно начинает одеваться.
— Ладно, побаловались и будет, — бросает он.
— Ну что ты, в самом деле, — говорит чернокожий. — Ну не сердись. Ну, пожалуйста, прости меня.
* * *
Карлу тринадцать лет. Он единственный мужчина в семье. На его попечении мать и тетя. Очевидно, что война идет к концу. Карл дал себе клятву выжить…
* * *
— Ты пойми, я просто тебя не так понял, — говорит чернокожий. — Ну пожалуйста, не уходи, останься еще ненадолго, а?
— Чего ради?
Но по телу Карла снова начинает разливаться предательская слабость.
* * *
Карлу тринадцать лет. Его матери двадцать девять. Отец Карла погиб. Его убили на Войне. Сестре матери двадцать шесть. Она тоже овдовела. Там, где они теперь живут, осталось много следов Войны. Некоторое время здесь шли бои. Повсюду видны разрушенные изгороди, расщепленные деревья, воронки, заполненные водой, старые окопы и развалины домов. Крестьяне не любят пахать здешние поля, потому что каждый раз находят по крайней мере один труп. А вот Карл нашел винтовку. Отличную французскую винтовку.
В толстой вельветовой куртке, твидовых бриджах, схваченных под коленом резинками, позаимствованными у английского солдата, с вместительным немецким вещмешком через плечо и французской винтовкой в руках Карл уютно устроился на полуразвалившейся кирпичной стене. Ждал и курил сигарету.
Уже начало светать. Сюда, на разрушенную ферму, Карл пришел час назад. Рассвет занимался желтой полосой на горизонте. Карл вытащил из футляра немецкий бинокль и начал всматриваться в окружающую местность. Грязь, пни, канавы, окопы, воронки, развалины смутно виднелись в темноте, застывшие и неподвижные… Карл же высматривал что-нибудь движущееся.
Наконец он увидел собаку. Собака была очень большая, но тощая. Она трусила вдоль канавы, помахивая грязным мокрым хвостом. Карл положил бинокль и взялся за винтовку. Он передвинул скользящую планку прицела, твердо упер приклад в плечо, попрочнее расставил ноги, прицелился и нажал на спусковой крючок. Приклад ударил в плечо, винтовка дернулась в руках. Карл опустил винтовку и снова посмотрел в бинокль. Собака была еще жива. Карл встал, перекинул через плечо мешок. Когда он дойдет до собаки, та уже издохнет.
Освежевав животное, Карл стал искать другую цель. В эти дни живности вокруг почти не было. Но ничего, Карл найдет. Карл отрезал собаке голову штык-ножом, который специально носил для этой цели. Мясник в Танне обычно не задает лишних вопросов, покупая у Карла «мясное ассорти». Но все же не стоило лишний раз напоминать, чье мясо он покупает.
Немного позднее Карлу удалось застрелить двух крыс и кота, который за ними охотился. Этот подвиг подбодрил мальчика.
Карл изнывал от желания рассказать кому-нибудь о том, чем он занимается. Но мать и тетя для этого мало подходили. Они предпочитали думать, что Карл охотится на голубей. Поэтому время от времени Карлу приходилось подстреливать голубя. Он относил птицу домой и отдавал матери, чтобы она ее приготовила. «Были и другие», — говаривал он при этом. До сих пор, худо ли бедно, мать и тетка верили своим фантазиям. Никогда не надо лишать людей веры.
Карл славно потрудился. К полудню вещмешок был столь тяжел, что его с трудом можно было нести. Карл лежал в окопе, заросшем пряно пахнущей травой. Была ранняя осень. Погода стояла теплая. Несколько часов тому назад Карл наткнулся на двух зайцев. Одного зайца удалось убить. Другой удрал. Карл надеялся, что заяц снова появится. Когда он уложит второго зайца, можно будет идти домой. Карл с вечера не ел, и сейчас чувствовал себя донельзя усталым и голодным.
Глаза уже начинали слезиться от бинокля, когда на юге Карл заметил какое-то движение. Он лихорадочно подправил резкость. Приглядевшись, ощутил разочарование. Увы, это был не заяц, а всего лишь человек.