Завтрашний ветер

Евтушенко Евгений Александрович

та? Обрекая детей, пораженных радиацией, на мед-

ленную смерть, он даже не догадывается, что ста-

новится в чем-то похож на какого-нибудь нового

Менгеле."

Не оставить человека в беде — вот что такое ос-

таться человеком. Проверку на человечность выдер-

живают тогда, когда твой страх за самого себя не

отбирает священного страха за других.

Таков в фильме ученый, остающийся с детьми,

роль которого с пронзительной

скупостью и точно-

стью исполняет Р. Быков. Его письма в никуда и

есть главная ниточка {шльма. Но писем в никуда

нет. Нет писем мертвых людей. Пока все, написан-

ное нами, или хотя бы что-то из написанного, звучит

в чьей-то памяти, переходит из рук в руки — мы

живы. Смерть не состоялась, если дух не истлел.

Кусочки нашего духа, ставшие книгами, тетрадоч-

ными листиками, реют, как птицы надежды, свивая

свои новые гнезда даже на руинах. Безнадежности

нет, пока есть надежды. Кто-то не выдерживает —

стреляется, кто-то уходит в мрачное мазохистское

самоедство, кто-то амбициозно ораторствует в пусто-

ту, а немолодая женщина ищет спасения в полубез

умном нудизме, надеясь, что тело таким образом при-

выкнет к мировому холоду. Но спасение от внешнего

холода — это внутренняя человеческая теплота, а не

что-то иное. Своей внутренней теплотой Р. Быков

потихонечку оттепляет, казалось, навсегда покрыв-

шиеся ледяной коркой души детей, вдувает в их от-

равленные радиацией легкие дыхание всемирной куль-

туры, истории, и чудо совершается. Теплинки разу-

ма возникают в детских глазах. Своими почти бес-

сильными руками Быков надевает на детские души,

как на новогодние елки, блестиночки жизни. Отдав

детям все свое тепло, он постепенно холодеет сам,

но остается неумирающим в них. Почти библейским

образом становятся пять крошечных детских фигурок

в противогазах, бредущих по одичавшей планете.

Да, тяжел этот фильм, подчас душераздирающ,

а все-таки надо смотреть и думать. Думание — есть

великое действие. Нельзя сводить думание только к

ежедневной текучке, только к семейным и рабочим

заботам. Судьба человечества должна быть тоже на-

шей семейной и рабочей заботой. Если случится ми-

ровая катастрофа, она будет катастрофой всех семей

сразу.

Появление фильма «Письма мертвого человека»

совпало с бедой в Чернобыле. Эта беда заставила

многих недавно беспечных людей призадуматься. Для

того, чтобы атом не сошел с ума, надо

не сходить

с ума нам самим. Беспечность — это тоже своего рода

опасное сумасшествие. Беспечность, доходящая до

преступного головотяпства, может перейти в само-

уничтожение.

Я не навязываю никому своей точки зрения на

фильм Лопушанского. На — досмотреть его надо.

Многие сейчас недосматривают, недочитывают, не-

додумывают. Искусство во всем мире сейчас резко

раздвоилось на два русла. Первое русло — нрав-

ственно усыпляющее, второе — нравственно пробуж-

дающее.

В этом русле — русле гражданского неравноду-

шия достойно быть не только большим пароходом,

но и предупредительным бакеном.

САЛЬВАДОР АЛЬЕНДЕ

Глава из романа «Ягодные места»

Сальвадор Альенде из-за штор президентского

дворца «Ла Монеда» наблюдал демонстрацию домо-

хозяек. Это была уже вторая подобная демонстрация.

Толпа женщин шла по площади мимо окон, колотя

в пустые кастрюли, как в барабан, и крича:

«А1§о согпег! А1до сотег!»1.

Президент внимательно разглядывал женщин: сре-

ди них не было жен рабочих или крестьян. Никакой

изможденности не замечалось на гладких лицах жен

овощников, бакалейщиков и мясников, прятавших

продукты от народа, чтобы потом кричать о голоде.

Альенде узнал в толпе жену заместителя редактора

газеты «Эль Меркурио», с горькой усмешкой скольз-

нув взглядом по ироническому сочетанию бриллиантов

на ее холеных, не знающих кухонного ножа руках и

скромного клеенчатого передника домохозяйки, на-

детого специально для демонстрации. Эта женщина

когда-то училась в школе вместе с женой президен-

та — Ортензией. Встретившись с ней недавно в цве-

точном магазине, она отвела ее в сторону и сердоболь-

но спросила, якобы по старой дружбе: «Скажи, это

правда?» — «Что — правда?» — сухо переспросила Ор-

тензия. «Ну, что у Сальвадора не все в порядке с го-

ловой? Говорят, он страшно переутомляется... По-моему,

ему надо подать в отставку... Сам по себе он, конечно,

честный человек, но его запутали красные, — со

сладкой ядовитостью щебетала бывшая школьная

подруга. — А,правда ли, что он привез из Москвы

галоши и ходит в них? — «Да... — сказала Ортен-

зия. — А еще он привез оттуда сибирскую меховую

шапку, в которую зашит коротковолновый передат-