Заявка в друзья
Шрифт:
Она не имела привычки торопить события, методично и основательно привыкала к его желаниям и потребностям, но с момента первой постельной встречи ничего в ее жизни не изменилось. Как первая сучка среди гончей стаи, неслась Светочка по зимнему лесу за зайцем-беляком и всеми фибрами души пыталась уловить от соседа особое желание соединиться в законном браке, но Олег и о гражданском не заикался.
С самокритикой у Светланы все было в порядке, и здравая мысль, что она просто ему не нравится, никогда не посещала ее стриженую голову. Согласно примитивной женской логике – если спит, значит, любит – выходило, что сосед от нее без ума. Оставалось лишь одно объяснение раздражающей медлительности: незалеченная рана после потери жены, и Светочка решила со свадьбой подождать…
После ритмичных постельно-телесных упражнений, отлаженных за два месяца как швейцарские часы, Олег не предложил соседке ни сигарету, ни чаю. Под удивленным взглядом карих глаз торопливо оделся и придумал повод от нее избавиться.
– Сын должен заехать. Звонил сегодня, предупреждал.
Егор звонил еще в обед, приглашал отца полюбоваться на чудо заграничной техники. В салоне красовались два мерседеса, пригнанных из Германии неделю назад и занимающих все его помыслы: как поскорее сбыть недешевый товар. Олег пообещал на днях заехать.
Когда за соседкой захлопнулась входная дверь, он уселся перед ноутбуком, потер потные ладони, потом потер виски, но голова после Светки пугала оглушающей пустотой, хотелось спать. Первое предложение он быстро оформил в несколько слов, повторяясь за Ниночкой: «Очень рад знакомству». От себя добавил: «Надеюсь, взаимно». И чтобы лишний раз не сомневаться в собственной глупости, быстро отправил письмо, рассчитывая, что ответ придет лишь на следующий день, и завалился спать.
«Знаете, я почему-то с первой минуты обрадовалась нашему знакомству, будто только его и ждала. Вам не кажется подобное странным? Вот живешь-живешь, чего-то ждешь каждый день, а ничего по существу и не происходит, и начинаешь думать, что все, как нарочно, сговорились испортить само представление о счастье. А тут Ваше письмо! Только у меня будет одна маленькая просьба. Давайте общаться без личных подробностей, без семейного положения и рабочей рутины. Давайте не раскрывать свое место проживания, потому что, боюсь, Вы сразу разочаруетесь в нашем общении, а мне бы не хотелось разочаровывать Вас вот так сразу. И возраст, самое главное, не надо упоминать. Какая разница сколько лет собеседнику, если с ним интересно разговаривать, делиться мнением, сопереживать, высказывать свои мысли. Я Вас не пугаю? Прошу вас, только не бойтесь меня никогда! Может, временами я покажусь Вам чересчур импульсивной и возвышенной, но это только от вынужденного одиночества. Ну вот я первая и проболталась о личной жизни. Если Вы передумаете продолжить переписку, сообщите мне обязательно, чтобы я больше не ждала от Вас письма».
Утром после короткого выгула Фурсика, сгорая от любопытства, он перед уходом в фитнес-центр открыл ноутбук. Всю ночь его ожидало письмо. Перечитав послание дважды, он в легком недоумении отправился на работу. До обеда тренировки чередовались друг за другом, клиенты шли нескончаемым потоком, даже привычный кофеек с инструктором по плаванью, который они пили на уголке общего обеденного стола в служебной комнате, и тот остался без внимания. По графику в ночь стояло дежурство. Полдня перед ночным сторожеванием ему отводилось на отдых, но в таком состоянии про сон он совершенно позабыл. После работы забежал домой за Фурсиком, чтобы прогуляться до конечной трамвайной остановки, а по пути лихорадочно вспоминал, какие дни недели уже безвозвратно выпали из его жизни, и пытался угадать, кого застанет в ларьке – Томочку или Ниночку.
Издалека Олег приметил стройный силуэт в белом халате. Новая продавщица принимала вторую по счету доставку сдобных куличей, первая распродалась со скоростью сверхзвуковой ракеты. Очередь из пяти женщин безропотно ожидала возобновление торговли, и Олег в полном недоумении уставился на творожные пирамидки, на цилиндрические формы куличей с белоснежными шапочками, обильно усыпанные крашеным пшеном. Пасха… Завтра же Пасха!
Шпиц тянул во все стороны, обнюхивал богатую на тюльпаны клумбу, бросался на купающихся в луже взъерошенных голубей. Олег прошелся вдоль соседней многоэтажки, покружил возле парикмахерской, потянул время, пока не рассосалась очередь.
– Вкусные куличики-то? – спустя десять минут он смело заговорил с продавщицей через раздаточное окошко без особого предисловия.
– Вкусные, – покупателя она узнала. – Многие пробуют и еще приходят. Второй завоз у меня сегодня, торговля идет как никогда.
Такое откровение ему понравилось и тон – спокойный, доброжелательный, примирительный такой, как по заказу.
– Завтра п-праздник что ли? Какой, если не секрет? – Он хотел поговорить с ней подольше.
– Так Пасха ведь. Вы что не православный?
– П-православный, только не крещенный.
– Так церковь рядом. Сходите к батюшке, он вам все расскажет.
– Вы и в церковь ходите?
Рассмотреть ее лицо ему мешала витрина, заполненная сдобными булочками. Прямо над раздаточным окошком они лежали на полочках и загораживали весь вид. Олег специально согнулся в три погибели в надежде увидеть девичьи глаза. Но Ниночка к покупателю отнеслась с безразличием и разговаривала через плечо, сортируя хлебные латки: с батонами и куличами подтягивала ближе, пустые складывала возле двери.
– Долг за мной еще числится? – поинтересовался Олег, не обращая внимания на шпица, который носился за голубями и опутал хозяйские ноги поводком.
– Расплатиться желаете? – уточнила продавщица и бросила лотки.
Из-под полы на свет явился пухлый талмуд, быстро пролистнулись последние страницы, дрожащие пальцы прошлись по кнопкам калькулятора.
– С вас четыреста двадцать.
– Всего-то? – удивился Олег, нащупывая деньги в заднем кармане джинсов. Портмоне он так и не обзавелся, наличность держал по глубоким карманам, периодически перекладывая из одних брюк в другие.
– Для вас мелочь, а мне приятно, – подвела итог Ниночка и захлопнула блокнот. – Платить будете?
– Буду, – на монетное блюдце легла новенькая купюра.
– Куличи брать будете?
– Давайте п-парочку.
Через окошко он получил пакетик с пасхальными куличами и сдачу. Долг был погашен, а к ларьку подошла молодая женщина с грудным ребенком на руках. Олег посторонился, уступая место. Ему хотелось продолжить разговор, но от трамвайной остановки повалила праздная толпа и многие задерживались у хлебного ларька. Фурсик безнадежно сидел рядом, ожидая продолжения прогулки.
– Ну пошли что ли? Потом поговорим…
Ответ у него не получался. Мысли путались, ударялись о каменную стену воспаленного разума и возвращались обратно, подкошенные творческим кризисом. На формулировку первого предложения ушло полчаса, а дальше глухая, непробиваемая стена.
Часы показывали приближение полночи. Единственные двери фитнес-центра он закрыл два часа назад, бухгалтерию поставил на местную сигнализацию. Даже успел вскипятить чай, но кружка с логотипом «Оранж Блю» так и осталась стоять нетронутой возле ноутбука. Напиток медленно остывал.