Зеркальные миры. Хранители Эрохо
Шрифт:
– Ты же знаешь, как относился к тебе Руперт и мой муж, – продолжила графиня, стоило слуге скрыться за кустом сирени. – К тому же я не верю в честную дуэль.
Амари отпил вина, оно неожиданно показалось горьким.
– Не представляю, почему он пошел на Часовую. Вспылить мог бы я, но не Руперт.
– В любом случае мы не узнаем, – Жустиана отвела взгляд, сделав вид, будто праздничное убранство парка интересует ее куда больше разговора. – В этом есть нечто символичное, не находишь? Во дворце танцуют и веселятся, а мы с тобой грустим о прошлом.
– Возможно.
– Грусть – удел старух. Слышишь, мой мальчик? – ее веер коснулся руки Амари. – Мне никогда бы и в голову
«Почему она прибыла столь внезапно? Отчего не предупредила?..» – Амари не знал. Сначала ему казалось, графиня убита горем. Потом он решил, будто Жустиана возненавидела всех, кто не смог отговорить от дуэли на Часовой и тем, возможно, спасти ее сына. Оказалось, она все это время пыталась выяснить причины, приведшие к его смерти.
Раньше она терпеть не могла балы и суету столичной жизни и никогда не одевалась столь вычурно, не носила много украшений. Когда судьба отобрала у нее сначала старшего сына, а потом и мужа, Жустиана сняла траур через два дня, заявив, что у графини Ксабри слишком много дел и мало времени для горя. Однако сейчас она облачилась в серое траурное одеяние – слишком роскошное. Шею обвивали жемчужные и алмазные нити, высокую прическу венчала золотая диадема. Пока графиня не уединилась с Амари в беседке, она напропалую кокетничала и любезничала с придворными.
– В письме, которое доставили мне, Руперт ни о чем не рассказывал. Общие фразы и только.
– Потому и дошло, – Жустиана вздохнула. Голос ее упал до шепота. – Он знал тебя лучше других. Амари… ты же помнишь, как он погиб.
– Вызвал двоих. Одного заколол в шею, второго убил прямым ударом в сердце, получил серьезную, но не смертельную рану в живот и истек кровью на белых камнях Часовой. Будь с ними секунданты, его спасли бы. Погибший Создатель, он никогда не был столь беспечен!
Жустиана кивнула. Ее глаза подозрительно заблестели. Амари не выносил женских слез, как и все мужчины семейства Рейес, – ей это было известно.
– Я нахожу единственное объяснение случившемуся: Руперт хотел скрыть причину дуэли, потому никого с собой не позвал. В том, что убьет обидчиков, он не сомневался, а вот с раной не рассчитал, – ее голос дрогнул. – Создатель! Почему Часовая?! Это же проклятое место! Тот, кто падает на белые камни, уже не встает. Тот, кого выпивают белые камни, теряет не только жизнь, но и душу… Он никогда больше не вернется в мир Эрохо… мой мальчик…
– Графиня, прошу вас! – Амари не был суеверен. Он так долго убеждал себя в этом, что почти поверил. Он не желал думать об умершем Творце, созданном его кровью мире, камнях, выпивающих людей. Но пришлось.
Руперт не желал раскрывать причину дуэли. Он собирался убить своих противников и не сомневался – так и будет. Но он также верил: смерть тела – это еще не конец. На юге знали множество ритуалов, способных призвать души умерших. По крайней мере, тамошние мудрецы утверждали, что им это подвластно. Руперт рисковать не желал. Его противники – третьи сыновья аристократов соседнего государства Намит, служившие при посольстве, не должны были вернуться. А значит, единственный выбранный для них путь – погибель на древних белых камнях Часовой площади в столице или близ горного хребта в Нидосе. Тот, кто терял последнюю каплю крови в этих местах, в Эрохо не возвращался.
– Он хотел защитить тебя, – то ли упрекнула, то ли предупредила графиня. – Его усилий хватило на два аньо. Целых два аньо тебя не трогали, но сейчас что-то затевается. Об этом знаю я, еще Алонцо…
– Отец просил поговорить со мной?
– Нет. Алонцо запретил мне тебя беспокоить. Он боится, как бы ты не поступил с точностью наоборот: от чего предостерегаю, в то и влез.
Амари с трудом подавил неуместный сейчас смешок и прикусил губу – от этой детской привычки он никак не мог избавиться.
– Если Руперт погиб из-за меня, я сделаю все, чтобы найти истинных виновников его смерти.
– А я не хочу потерять того, кто был Руперту важнее жизни, – Жустиана покачала головой и ободряюще улыбнулась. – Думай, Амари. Думай, на чем тебя могут поймать. Что заставит тебя наделать глупостей?..
***
Изящное движение кисти, мимолетная улыбка – и кажущийся невесомым веер со щелканьем закрылся. Амари отвел взгляд, пряча улыбку. Фрейлина ее высочества Эрики, Линэя, маркиза Юрран, обворожительно изображала негодование. Ухоженное, с огромными серыми глазами и аккуратным курносым носиком лицо пылало почти неподдельным возмущением.
– Вы несносны! – произнесла она, чуть приоткрывая веер.
– Возможно, моя рэя. Шутка показалась вам неуместной?
Первая кокетка при дворе и заядлая сплетница раньше не обращала на Амари внимания, а тот не особенно горевал об этом.
– Юмор под стать…
– Сурейскому моряку, а не принцу, – подсказал Амари, следя за веером. Тот говорил намного больше хозяйки. Линэя вновь закрыла его, слегка похлопала по правой щеке, а потом по раскрытой ладони. – Но я же родом с побережья, все Рейесы немного моряки и даже пираты.
– Вы повторите эту шутку позже, – веер раскрылся полностью. – Здесь невыносимо душно.
– Позвольте сопровождать вас?
– Позже, ваше высочество, – Линэя два раза взмахнула пушистыми ресницами, трижды – веером и удалилась.
Амари вздохнул. Неожиданный флирт маркизы его позабавил. Пожалуй, он заинтересовался бы прелестной рэей, не случись недавнего разговора: Жустиана прямо дала понять, что опасности следует ожидать отовсюду.
В истории Кассии дворцовые перевороты были нередки, в результате последнего трон приняли Рейесы. С тех пор старые аристократы спали и видели, как бы изгнать южан-выскочек из столицы раз и навсегда. Прадед Амари не только не подчинялся правилам, установленным предыдущей династией, но и сурейскую родню подтянул ближе к Кастелле. Глупцом он не был, а потому доверял лишь своим.
Заговоры случались постоянно. Старая знать и так старалась, как могла, а ее к тому же снабжали деньгами и подталкивали под руку шпионы из соседних государств. Значительно увеличившаяся в размере и постоянно богатеющая Кассия была им как кость в горле. Намитцы уже триста аньов пытались отхватить северо-западные земли: Нидосские горы славились рудоносными и серебряными жилами. Парису не давали покоя сосновые леса Аллора на востоке. Элалия желала бы присоединить юго-восточные степи Фарты.
На памяти Амари отца пытались убить четырежды, сам же король давно перестал считать, сколько раз подвергался опасностям. Заговорщиков не останавливали даже наследники, а ведь, кроме Амари, у Алонцо Первого Рейеса имелось трое старших сыновей и дочь. В случае его смерти на престол восходил старший сын Рамель. Второй сын, Мигель, носил титул герцога Сурейского, уже три года как осел на юге, но мог прибыть в столицу в любой момент. Третий сын – Дарио, маркиз де Рей, обосновался на побережье, и уж до него никто из врагов не дотянулся бы точно. Амари пока оставался в Кастелле при отце, носил звучный титул принца крови, обязанностей (как и закрепленных за собой земель) не имел, чему не особенно печалился. Его совершенно не тянуло управлять какой-нибудь провинцией в неполные двадцать лет. Он грезил воинскими победами и славой, а года через три видел себя в чине никак не меньшем, чем генерала от кавалерии.