Зеркальные миры. Хранители Эрохо
Шрифт:
– Тише ты, кровь творцова…
– Война так война, нам не привыкать. Я ж еще под началом Хромаля пугал парисцев, – заметил еще один, – на границе больно неспокойно тогда сделалось. Однако сдается мне, Алонцо все уладит.
– Этот-то… конечно. С него станется, Создатель и все его порождения.
«Война?.. Не из-за дуэли же!» – Амари старался держаться от политики подальше, что в его положении не особенно удавалось. Во время частых споров, возникавших между отцом и Рамелем, высказываться приходилось всем. Алонцо полагал подобное времяпрепровождение полезным, он даже дочери не позволял отмалчиваться. Впрочем, Эрика и не стремилась этого
«Мог бы отец объявить войну Намиту, если бы я погиб на дуэли? – размышлял Амари. – Возможно. А кесарь Намита? Что предпримет он? Убийство брата – это же серьезно».
***
Амари остановился перед дверью. Со стороны могло показаться, будто он залюбовался замысловатыми узорами по дереву и стенам. На самом же деле он как мог оттягивал разговор.
Столичный дворец не перестраивался шестьсот аньов. Не считая мелкого ремонта, все в нем было так, как при предшественниках Рейесов: высокие своды, лепнина на потолке, расписанные известными художниками стены. Крылатые правицы, изображенные знаменитым Бриколло, надменно взирали с облаков на замершего в нерешительности принца. Вестницы победы – полуобнаженные и прекрасные – наверняка не поняли бы его терзаний.
Идти не хотелось, но вовсе не потому, что в отцовском кабинете ожидали упреки и выволочка. Алонцо на детях не срывался. Впрочем, разве презрительный взгляд и безразличный голос лучше криков? Мигель однажды признался, что каждый раз, отчитываясь за провинность, думал: «Лучше бы ударил». А уж как самого Амари трясло… и трясет до сих пор, несмотря на давно недетский возраст. Губы исказила злая усмешка. Он мотнул головой, зажмурился, задержал дыхание и, мысленно сосчитав до десяти, вошел.
В кабинете горели свечи, было душно от любимых его величеством благовоний. В наглухо закрытое окно рвалось предзакатное солнце. Амари с трудом мог вспомнить, куда пропал целый день. Он запомнил утро, но отстраненно, словно все произошло не с ним: конвой, замковые стены и взгляды придворных – в основном настороженные и удивленные. Еще перехватывал сочувствующие, ненавидящие или даже преисполненные уважения взгляды. Их оказалось немного. Потом – его собственные покои, скромный завтрак, приказ принести вина. Все.
Напиваться после первой дуэли нормально. После первого убийства – тем более. Но засыпать, не осушив и бокала, – вряд ли. Должно быть, какой-нибудь сердобольный слуга подмешал в кувшин сонное зелье, и за это, пожалуй, следовало поблагодарить: иначе говорить с отцом не имело бы смысла.
– Присаживайся, – Алонцо сидел за массивным столом. Черное дерево поглощало увядающие лучи дневного светила. Как всегда подтянутый, уверенный, точный в движениях, он щурился, всматриваясь в переплетение мелких букв. Брови сведены к переносице, отчего лоб прочертили две параллельные вертикальные морщины. Застывшие в кривой улыбке тонкие губы лишь подтверждали: король недоволен. – Я сейчас закончу и поговорим.
На резной столешнице – кипа документов. Никто не должен усомниться: Алонцо Первый уверено правит, а не просто сидит на троне. И если для спокойствия Кассии потребуется пожертвовать сыном – сделает это без колебаний.
Амари вздохнул. В окно настойчиво бился ветер, а на небе – алом и чистом – нет ни единой тучки. Благодать природы не соответствовала моменту. Алонцо небрежно поставил подпись под документом, приложил перстень, отбросил перо, перечитал, зло ухмыляясь:
– Пока можешь поразмышлять над тем, что вполне мог остаться на Часовой. Или о своем фехтовальном умении ты более высокого мнения, чем я? Могу я узнать причину?
– Тебе не понравится, отец.
Алонцо вскинул бровь в немом вопросе, Амари отзеркалил этот жест. Они с отцом были удивительно похожими манерами, мимикой, жестами, интонацией и кардинально отличались внешне. Алонцо – резок и красив, даже в неполные шестьдесят смущал покой юных фрейлин. От южных пращуров он взял курчавые волосы и хищный профиль. Амари же слишком походил на мать – сероглазый и русоволосый северный мальчик со звучной приморской фамилией.
– Даже так? – если его величество и казался разозленным, когда Амари вошел, то теперь окончательно успокоился. Истинные чувства он привык прятать даже от сыновей. – Тогда послушай, чем нам может грозить убийство брата кесаря принцем крови.
– Младшим и не претендующим на трон, – поспешил вставить Амари и тотчас пожалел об этом.
– Не зарекайся… – задумчиво проговорил Алонцо. – У меня тоже были старшие братья, если помнишь.
– Прости. – Такого же не претендующего на трон принца, младшего в роду, судьбу отца решила кровавая ночь накануне его пятилетия. Назревало вооруженное столкновение с Парисом, да и внутри страны было неспокойно: в столице расцвел заговор. Ночью мятежникам удалось проникнуть во внутренние покои дворца.
Алонцо поднялся, вальяжно прошелся по кабинету. Огоньки свечей испуганно вздрогнули, по стенам заметались тени. А потом он заговорил: говорил, говорил… то, о чем Амари и не подозревал.
Через четверть часа он готов был лично ехать в Намит – приносить извинения, а лучше геройски погибнуть на предстоящей войне с кесарией. Вины своей он не отрицал – вызвал, убил, подкинул Намиту прекрасный повод разрушить и без того хлипкий мир. Вот только имейся возможность все изменить, Амари ей не воспользовался бы.
– В любом случае, – прищурился Алонцо, – оставаться в столице для тебя и опасно, и неправильно, даже если кесарь проглотит оскорбление.
– Ты отсылаешь меня? – в сердце занозой кольнула обида, пусть и винить, кроме себя, некого.
– Отправляю. С… хм… миссией. В Нидос, а конкретнее – в Нозарок, – Алонцо кивнул на лежащий на столе приказ и немного смягчил интонации. – Не тревожься, не навсегда.
Читать перевернутые тексты Амари терпеть не мог, а брать лист в руки не решился. Выбрав из нескольких зол меньшее, он обошел стол и навис над отцовским креслом.
«Принцу крови Амари Рейесу предписывается отправиться в герцогство Нидос для проверки достоверности событий и жалоб на бездействие владетеля северных земель герцога Веласко Керво».
Пояснений не было – лишь скупые строки.
Амари поморщился:
– Я ничего не понял. О чем здесь речь? Что за события и… Керво?
Наверное, ехать в Нидос все же лучше, чем сидеть под домашним арестом.
– События? Скорее уж слухи: неприятные, тревожные и странные. Про убивающее людей чудище и жестокости властелина Нидоса.