«Ж» - значит жертва
Шрифт:
— Нас интересует, кто мог видеть молодую девушку, которая путешествовала автостопом в этом районе. Семнадцать-восемнадцать лет. Крашеная блондинка, голубые глаза. Примерно 165 сантиметров, 57 килограммов.
— Это половина девушек, которых я знаю. Что она натворила?
— Она ничего не натворила. Ее тело нашли сброшенным с дороги под откос.
Его поведение слегка изменилось. — Мне жаль это слышать. Ты не говорила, что она мертва, я бы не шутил.
— Дело в том, что при ней не было документов, и ее тело не было востребовано. Мы бы хотели узнать, кто она.
— Да, но 1969?
— Это
— Мне пришлось звонить моему старику, чтобы приехал забрать меня. Как только мы приехали домой, он меня выгнал, вышвырнул мои вещи во двор.
— Вы помните Лоренцо Рикмана или Фрэнки Миракла? Вы сидели в одной камере с этими двумя и еще с парнем по имени Джон Лучек. Вы помните его?
— Не особенно. Есть причина, что я должен?
— Как насчет Рикмана? Вы с ним разговаривали?
— В тюрьме скучно. Ты разговариваешь, просто чтобы у тебя тыква не съехала. Жратва воняет, пока не привыкнешь.
— Как насчет Фрэнки? Вы разговаривали?
— Должны были. Почему нет? Конечно, я, скорее всего, не узнаю этих ребят, если увижу на улице.
— Поможет, если вы увидите фотографии?
— Может быть.
Я прижала трубку плечом и достала из сумки папку с фотографиями. Показала Паджи все двенадцать, прижимая попарно к стеклу. Паджи указал на Фрэнки.
— Этот? Это Фрэнки. Я помню его.
— А другие?
— Может быть, он. Я не уверен. — Он указал на Лоренцо Рикмана, его память была лучше, чем он думал.
— Кто-нибудь еще?
— Не думаю.
— Фрэнки говорил про свой арест?
— Это про девчонку, которую он замочил? Кажется, он ее здорово порезал, а потом облажался по полной.
— Как именно?
— Увел ее машину, это раз. О чем он думал? Что копы не будут ее искать? Потом, он взял ее кредитку и расплачивался ей всю дорогу. Он оставил след в милю шириной.
Парень такой же тупой, как и злой. Ты убил девушку, ты должен лучше соображать.
Он остановился и уставился на меня. — Могу поспорить, ты все это знаешь. В чем дело? Он вышел?
— Ты задаешь много вопросов.
— Как я могу помочь, если ты не говоришь, что тебе надо.
— Он говорил, как долго был в Ломпоке до ареста?
Паджи улыбнулся. — Не понимаю, почему ты так на него запала.
Я отвела глаза. — Ладно, спасибо. Думаю, что это все. — Я снова прижала трубку плечом, убирая фотографии в папку.
— Подожди! Не уходи. Мы еще не закончили.
Я помолчала. — Ой, извини. У меня сложилось впечатление, что ты сказал мне все, что знал.
— Не, не сердись. Знаешь что? Я как следует подумаю, а ты пока сходишь и принесешь мне сигарет.
— Я не собираюсь покупать тебе сигареты. Почему вдруг?
— Это самое меньшее, что ты можешь сделать, чтобы расплатиться за мое время.
— Сам покупай, — огрызнулась я.
— Я завтра выхожу. Я могу вернуть тебе деньги. Напомни, как твоя фамилия?
— Миллоун. Я есть в книге. Если ты умеешь читать.
По дороге из тюрьмы я заехала в супермаркет, чтобы купить все необходимое к возвращению моего домовладельца Генри. Если не будет пробок, он должен быть в городе где-то между пятью и шестью.
Я погрузила в тележку молоко, хлеб, яйца, курицу, молодую картошку, свежий аспарагус и пять бутылок Джека Дэниелса.
С покупками покончено. Я чувствовала, как моя энергия прибывает с приближением к дому, и, выгружая покупки у Генри на кухне, я напевала себе под нос. Я быстро прошлась по дому, вытерев пыль и пропылесосив. Потом вернулась домой и улеглась спать с чувством выполненного долга.
Глава 5
Поскольку Стэси оказался в больнице второй раз за пять дней, я вызвалась в понедельник побеседовать с Лоренцо Рикманом. Вышло так, что наш разговор получился коротким и непродуктивным. Мы стояли в зоне обслуживания авторемонтной мастерской, где пахло бензиновыми парами, машинным маслом и новыми шинами. Рикману было под сорок, на угловатом лице коротко подстриженная бородка проходила по линии челюсти. Он всячески демонстрировал готовность помочь, но ничего не помнил о Фрэнки Миракле.
По дороге в город я остановилась у больницы. Стэси вернулся на шестой этаж. Когда я заглянула в его палату, кровать была пустой. Долан перелистывал растрепанный журнал.
— О, привет. Где Стэси?
— На рентгене. Что сказал Рикман?
— К сожалению, немного. — Я пересказала нашу беседу. — Думаю, мы спокойно можем его вычеркнуть. Возможно, Паджи тоже. И что теперь?
Долан отложил журнал. На нем была синяя ветровка и бейсболка. — Стэси не смог позвонить Джо Манделу, узнать, сможет ли он раздобыть вещи Джейн Доу. Он позвонит ему, как только освободится. Пока ты можешь поговорить по телефону с К.С. Воджелом, тем парнем, о котором говорил Эрни.
— Я спущусь в вестибюль и поищу телефон.
Я спустилась вниз и обнаружила несколько телефонных будок у главного входа. Пошарила на дне сумки и выгребла несколько монет. Потом нашла телефон С.К.Воджела. Когда он снял трубку, я представилась.
— Эрни звонил в пятницу и говорил, что кто-нибудь может позвонить. Вы хотите узнать о фургоне, который я видел, правильно?
— Да, сэр.
— У меня был зять, который работал в отделе шерифа, муж моей сестры Мэдж, парень по имени Мелвин Галлоуэй. Он уже умер. Был этаким всезнайкой. Имел свое мнение обо всем и, послушать его, всегда оказывался прав. Я его не выносил. Может, звучит не по-христиански, но это правда. Мы с ним никогда не ладили. Я дважды говорил ему о фургоне, но он сказал, что если будет отвлекаться, чтобы проверять теории, которые предложит каждый осел, то ничего не успеет. Нельзя сказать, чтобы он делал очень много. Я решил, что выполнил свой долг, и черт с ним. Что я запомнил после всего, был не фургон хиппи, а другая машина, которую я видел. Красный кабриолет с аризонскими номерами. Я обратил внимание, потому что позже читал в газете, что нашли похожую угнанную машину.