Жаклин Кеннеди. Американская королева
Шрифт:
Джеки хватило ума и проницательности понять, что игры, в какие играет Rat Pack, в особенности Синатра и Питер Лоуфорд, далеко не невинны. Она определенно подозревала, что ее муж тоже был не прочь в них поучаствовать. На привлечении Синатры к предвыборной кампании настоял Джо Кеннеди, когда зимой 1959 года пригласил певца к себе на обед и попросил его связаться с известным чикагским гангстером Сэмом Джанканой, чтобы тот помог набрать голоса в Иллинойсе и Западной Виргинии. Синатра, который обожал Джона и считал его прекрасной кандидатурой на пост президента, охотно согласился. Его песня «Большие надежды» (High Hopes) была гимном предвыборной кампании, и, пока Джеки своим «указом» не запретила Rat Pack, Джон несколько раз весной бывал на вечеринках Синатры в Лас-Вегасе и в Палм-Спрингсе. Кеннеди очень привлекало, что вокруг певца постоянно крутились девушки. 7 февраля 1960 года Джон по дороге из Нью-Мексико в Портленд (Орегон)
Однако самым мощным оружием в предвыборном арсенале Кеннеди было вовсе не превосходство политической машины, смазанной огромными денежными вливаниями Джо Кеннеди, а телевидение. Джон Кеннеди стал первым политиком, покорившим сердца миллионов телезрителей. В 1960 году 88 процентов американцев обзавелись телевизором, для сравнения: десятью годами раньше таких счастливчиков насчитывалось всего 11 процентов. В своей книге, посвященной предвыборной кампании 1960 года, Теодор Уайт писал: «За десять лет телевидение настолько распространило свое влияние, что стало формировать сознание рядового американца, наряду с учебными заведениями и церквами». 26 сентября в эфир транслировали первые (из четырех) дебаты между Кеннеди и Никсоном.
Это был ключевой момент всей кампании – молодой неопытный сенатор против эйзенхауэровского вице-президента. Уайт писал: «Пока не включили камеры, Кеннеди был мальчиком для битья, объектом нападок вице-президента, который ставил ему в упрек незрелость и отсутствие опыта. Но как только сенатор появился на экране, стало ясно, что он ни в чем не уступает вице-президенту. Контраст между этими двумя был огромен. Обычно Кеннеди не знал, куда девать руки: то поправлял галстук, то похлопывал рукой по колену, то поглаживал лицо. Сегодня он являл собою воплощенное спокойствие и хладнокровие. Вице-президент, наоборот, нервничал, выглядел чуть ли не испуганным, порой сердитым, а порой болезненно-изможденным. Пожалуй, не найти лучшей иллюстрации к переломному моменту в американской политике, чем знаменитый кадр, когда перед зрителями предстал ссутулившийся вице-президент с плохо выбритым, напряженным, блестящим от пота лицом, с темными кругами под глазами».
Отзыв несправедливый. Никсон просто отличался нетелегеничностью, у него была настолько прозрачная кожа, что на экране становились видны все волосяные фолликулы, из-за чего он казался небритым, даже если только что побрился. Он нервничал из-за технических неполадок в студии, а Кеннеди, напротив, был расслаблен, так как незадолго до эфира занимался сексом. Голоса тех, кто слушал дебаты по радио, разделились примерно поровну, а вот телезрители в преобладающем большинстве склонялись к кандидатуре Кеннеди. Олсоп, следивший за чикагскими дебатами по радио, решил, что победа за Никсоном. Он воспрянул духом только после звонка двоюродной сестре, дочери Теодора Рузвельта, которая смотрела дебаты по телевизору и безапелляционно заявила: «Что ж, твой кандидат выиграл, а с моим покончено, думаю, и выборы не нужны. Дик сам все завалил».
«Все дело в зрительном образе, – писал Уайт. – В 1960-м телевидение переключило нацию со звука на зрительный образ, вот и все». Он также отметил «количественный скачок», происшедший уже наутро после теледебатов: «Сейчас они горели энтузиазмом, и число их возросло многократно, словно появление на экране, у них дома, придало Кеннеди статус настоящей телезвезды». Служба общественного мнения подсчитала, что теледебаты смотрели и слушали в общей сложности 115–120 миллионов американцев – цифра, прежде не отмеченная в истории. Специалисты пришли к выводу, что из всех полученных голосов около двух миллионов Кеннеди завоевал благодаря телевидению. Поскольку перевес в голосовании составил всего 112 тысяч, эта цифра весьма впечатляет. Умелое использование телевидения перевесило предвзятое отношение к религиозной принадлежности Кеннеди, и после чикагских дебатов его шансы стать первым президентом-католиком невероятно возросли.
В день выборов Джеки встала рано, надо было ехать в Бостон, встретиться с Джоном и проголосовать, а потом вместе с мужем вернуться домой и долго ждать результатов. Джон очень нервничал, рассеянно принял приветственные возгласы толпы в аэропорту Хайанниса, с трудом выдавив из себя напряженную улыбку. Позируя с Джеки перед фотографами, он выглядел усталым, щурился от яркого солнечного света, лицо слегка отекло, и на нем, всегда таком моложавом, вдруг проступили морщинки. Как писал один из очевидцев, «хотя Кеннеди шел привычной размашистой и твердой походкой, некоторые отметили хромоту».
Сначала Джон отправился к родителям на завтрак и вдали от чужих ушей переговорил на лужайке с Джо, а позднее пообедал с женой. В течение дня он несколько раз наведывался в штаб, развернутый в доме Бобби, где на первом этаже всем руководили Кенни О’Доннел и Ларри О’Брайен, на втором этаже в одной детской обосновался эксперт Лу Харрис, подсчитывая голоса по данным, поступавшим по телеграфу и телетайпу, а в другой детской Тедди Кеннеди и Стив Смит сидели на телефонах. В доме толклись Кеннеди и сотрудники предвыборного штаба, дом для прислуги на заднем дворе отдали представителям прессы, включая вездесущих репортеров Life.
Надежды разгорались и гасли по мере поступления противоречивых данных. Ликование по поводу победы в Коннектикуте сменилось разочарованием, когда в 7.15 вечера компания CBS объявила, что, по их расчетам, Никсон выигрывает с перевесом в 450 голосов, но уже через час предсказывала победу Кеннеди с результатом 51 %. Довольный Кеннеди закурил сигару.
Пока радостные Кеннеди перекусывали тунцом, цыплятами, лангустами и сэндвичами с салатом, Джон вернулся к себе домой пожелать доброй ночи Каролине, а потом расслабился за бокальчиком дайкири, своего любимого коктейля, вместе с Джеки и Биллом Уолтоном. Ровно в восемь они втроем сели ужинать в белой столовой, героически не включая телевизор, затем вернулись в гостиную посмотреть результаты. В 10.30, когда уже заговорили о победе Кеннеди, Джеки воскликнула: «Дорогой, ты президент!» Джон покачал головой: «Нет, еще нет». В 11.30 Джеки, полная радужных надежд, легла спать, а Джон пересек лужайку, направляясь к дому Бобби, где творилось что-то невообразимое. Ночью эйфория схлынула, поскольку победу Кеннеди в северо-восточных штатах, где его традиционно поддерживали, уравновесил перевес в пользу Никсона на Среднем Западе. В час ночи из Белого дома по ошибке пришла поздравительная телеграмма от действующего президента Эйзенхауэра, что навело Кеннеди на мысль, что Эйзенхауэр заранее знал о проигрыше Никсона. В 3.30 утра в холле лос-анджелесского отеля «Амбассадор» появился Никсон, чтобы сделать официальное заявление, сопровождала его Пэт Никсон, в слезах. Все ожидали капитуляции, однако Никсон лишь осторожно сказал: «Если так и дальше пойдет, то следующим президентом Соединенных Штатов станет Кеннеди». Джон прокомментировал: «А с чего ему сдаваться? Я бы не стал». Затем, заглянув к отцу, он вернулся домой, разбудил Джеки, сообщил ей последние результаты, немного почитал и в 4.30 лег спать.
Около шести, когда Джеки и Джон еще спали, к полиции, дежурившей вокруг усадьбы, присоединились сотрудники спецслужб – явный знак перехода власти. В 9.30 приехал Тед Соренсен и подтвердил то, что сотрудники спецслужб уже знали: Джон избран тридцать пятым президентом Соединенных Штатов Америки.
Немного погодя прибыл Пьер Сэлинджер и после небольшого совещания согласился, что никаких торжеств не будет, пока Никсон официально не признает поражение. Джон позавтракал с женой и дочкой, затем пошел прогуляться по пляжу с Каролиной, Тедди, еще несколькими членами семьи и Соренсеном, а за ними на некотором расстоянии следовали спецагенты. В полдень он вернулся домой обедать. В половине первого пришло официальное сообщение о победе в Миннесоте, что означало полный триумф. Через двадцать минут Никсон признал свое поражение, заявление зачитал его пресс-секретарь. По мнению Джона, Никсон совершил ошибку, не появившись на публике лично и не поблагодарив тех, кто отдал за него голоса.
Джон снова пересек лужайку, направился к дому Бобби. «Когда Джек вошел в комнату, он уже не был Джеком, – рассказывал один из его помощников. – Это был президент Соединенных Штатов. Мы все встали, даже его брат Бобби. Совершенно инстинктивно». Изумленный Джон надел плащ с капюшоном и пошел в одиночестве погулять по пляжу, пока остальные члены семьи наряжались для парадного снимка возле дома Джона. Характерно, что Джеки снова от всех обособилась. «Где Джеки?» – спросил Джон и отправился искать ее на пляже.