Жаклин Кеннеди. Американская королева
Шрифт:
Дополнительное прикрытие обеспечивал Питер Лоуфорд, приехавший со своими детьми – одннадцатилетним Кристофером и девятилетней Сидни, одной из ближайших подружек Каролины среди двоюродных братьев и сестер Кеннеди, – и холостым приятелем из Гонолулу, Джоном Спирлингом. Сесили Джонстон организовала для детей большой праздник, на котором популярный гавайский певец Дон Хо столкнул Джеки в бассейн, а она затащила в воду его. Джеки посмотрела королевский парад, слетала в отель Лоренса Рокфеллера в ста пятидесяти милях от Гонолулу, купила себе парео и бикини – в таком виде ее на материке до сих пор не видели.
Сначала Джеки планировала провести на Гавайях месяц, но Генри Кайзер, с которым сотрудничал Уорнек, предложил ей свой гостевой домик. «Мы провели неделю или дней десять на острове Кауаи, – рассказывал
Увы, мечта Джеки так и осталась мечтой. Запрет Бобби выходить за Уорнека сделал свое дело. К тому же Уорнек, человек успешный и состоятельный, не ворочал, однако, большими деньгами и не мог дать Джеки привычной для нее красивой жизни – личных самолетов, яхт, драгоценностей. Джеки не могла сойти с пьедестала в обычную жизнь, ей надлежало вернуться в заоблачные выси, где обитали сверхбогачи. Реальность нанесла жестокий удар и Уорнеку, когда его бухгалтер сообщил, что он задолжал банку миллион долларов. «Я держал большие офисы и большой штат, но у меня не было больших заказов. Бухгалтер назвал сумму, которая накопилась в результате того, что я два года практически не занимался заказами, поглощенный проектом надгробия [Кеннеди] и романом с Джеки. Я сказал Джеки, что мне нужно позаботиться о детях, о своем имени и о фирме и я не смогу часто с нею видеться. После этого я почти два года работал по семь дней в неделю. Мне хотелось повидать Джеки, но я правда не мог».
28 июля Джеки вернулась на Кейп-Код отпраздновать свое тридцатисемилетие, по случаю которого Рейчел Меллон устроила прием у себя в Остервилле. На следующий день она улетела в Ньюпорт на предсвадебный ужин, который давали Хьюди и Джанет, а на 30 июля была назначена свадьба младшей Джанет Окинклосс и Льюиса Полка Радерфорда. Джанет, хорошенькой и любимой сводной сестре Джеки, исполнился двадцать один год, после своего дебюта в 1963 году она работала в Лондоне у Sotheby’s и чуть было не обручилась с англичанином, но внезапно передумала и решила выйти за Льюиса Радерфорда, которого знала уже девять лет. Радерфорд получил в Принстоне степень магистра востоковедения и намеревался продолжить учебу в Китайском университете Гонконга, где пара планировала поселиться. Майский прием в честь помолвки напоминал спокойный семейный обед, а вот свадьба благодаря присутствию Джеки и ее детей такой тихой не получилась.
На следующий день Providence Sunday Journal писал: «Хотя звездой праздника должна была стать очаровательная юная брюнетка, все внимание было приковано к ее знаменитой родственнице». Пятитысячная толпа жаждущих увидеть вдову президента собралась возле церкви еще за два часа до церемонии; обряд бракосочетания проходил в том же храме, где тринадцать лет назад венчались Джеки и Джон. Когда подъехал первый черный лимузин и из него вышли подружки невесты и маленькие Кеннеди, которым предстояло нести фату, толпа взорвалась криками восторга, немолодые женщины подпрыгивали, лишь бы краем глаза увидеть Каролину и Джона. Каролина, пробираясь сквозь ревущую толпу, здорово оробела, а маленький Джон и другие мальчуганы устремились в церковь, уворачиваясь от жадных рук. Появление Джеки вызвало новую бурю восторга. Полицейскому пришлось расчищать ей дорогу. Она улыбкой приветствовала собравшихся и скрылась в церкви. Испуганная невеста с трудом пробилась к дверям.
Снаружи так шумели, что свадебные гости едва разбирали, что говорит священник. Двадцать человек вломились в церковь, пришлось выставить их за дверь, многие карабкались по стенам, чтобы сфотографировать происходящее через окна, которые оставили закрытыми, несмотря на жару. Когда новобрачные покинули церковь,
В случае с книгой Шлезингера все прошло гладко, и Джеки решила надавить и на Манчестера, которого назначила историком событий в Далласе. Однако попытки подвергнуть цензуре книгу Манчестера «Смерть президента» оказались, что называется, крупной неудачей. На самом деле Манчестер был горячим поклонником Джона Кеннеди и книга стала версией легенды о короле Артуре ХХ века, где Джонсону отводилась роль чуть ли не злодея Мордреда.
25 марта 1966 года Манчестер сел в автобус, следовавший по маршруту Миддлтаун – Нью-Йорк; он сгибался под тяжестью чемодана, где лежали пять экземпляров рукописи, тысяча двести страниц каждый. Джеки и Бобби читать было некогда. Бобби занимался своим политическим имиджем и предвыборной кампанией, разъезжая по стране. Джеки, совершенно оправившись после траура, вела жизнь, полную удовольствий. Вероятно, им не хотелось возвращаться к трагическим событиям того дня. Вместо них книгу прочли и отрецензировали друзья и соратники Кеннеди: Эдвин Гутман и Джон Сейгенталер, Артур Шлезингер и Ричард Гудвин. Ивен Томас, редактор издательства Harper&Row, отметил, что враждебность в изображении Линдона Джонсона может нанести ущерб политической позиции Бобби, ведь именно он авторизовал эту книгу. Через четыре месяца была согласована окончательная версия текста. От Бобби 29 июля пришла телеграмма, что Кеннеди не возражают против публикации книги, но это не означает согласия на журнальную публикацию с продолжениями, правда, Бобби согласился и на это, когда услышал, что Look предлагает за право такой публикации огромную сумму – 655 тысяч долларов.
И тут на сцене появилась Джеки. Новость, что книгу опубликуют с продолжениями и ее прочтет массовый читатель, застала ее врасплох. Она думала, что получит простую историческую хронику «в черном переплете, которую поставят на сумрачные библиотечные полки». Ей совсем не хотелось, чтобы ее личное горе выставили на всеобщее обозрение. Она усиленно давила на Бобби, чтобы публикацию приостановили, и тот обескуражил Ивена Томаса телеграммой, что книгу можно выпустить только при условии, что «миссис Кеннеди даст свое согласие, а она его не дала». Следующие несколько недель Ричард Гудвин, которому Джеки доверяла и который, по мнению Манчестера, разбирался в издательских проблемах, пытался найти решение. В конце концов Джеки согласилась встретиться с Манчестером и Гудвином в сентябре в Хайаннисе.
Ослепительная Джеки в зеленой мини-юбке встретила их в аэропорту. Выпив чаю со льдом на веранде, она не отказала себе в удовольствии покрасоваться перед Манчестером, демонстрируя спортивную фигуру и акробатические трюки на водных лыжах, на которых мчалась за катером, где сидел встревоженный Манчестер. В конце концов она устала, но вместо того, чтобы повернуть к берегу, нырнула с катера в океан. Превосходная пловчиха, да еще и в ластах, она быстро оставила запыхавшегося Манчестера далеко позади. Он даже задумывался, а доплывет ли.
В доме к ним присоединился Гудвин, но конструктивного диалога не получилось. Джеки была резка, порой груба, Манчестер писал, что она «совершенно потеряла связь с реальностью»: «враждебно отзывалась о Look, говорила резкости о [Майке] Коулзе [издателе Look] и отпускала пренебрежительные замечания обо всех книгах о президенте Кеннеди, включая книгу Шлезингера…» Она намеревалась сражаться и победить. «Атмосфера была истерическая. Любую попытку начать серьезное обсуждение она встречала слезами, гримасами, тихими возгласами “О господи!”, вдруг уходила в дом, возвращалась с коробкой бумажных платочков». По словам редактора Look Уильяма Эттвуда, Майку Коулзу досталось от нее еще больше: «Она обозвала Майка сволочью и мерзавцем… Он вышел от нее в недоумении, ведь и подумать не мог, что леди, которая с таким достоинством вела себя на похоронах, способна на подобное…»