Жаклин Кеннеди. Американская королева
Шрифт:
Через год Мейер рассказал Дороти Шифф, что «две недели уговаривал Джеки не выходить за Онассиса. Пытался составить для нее брачный договор, но не успел. По его словам, Джеки хотела замуж за Онассиса сильнее, чем Онассис хотел жениться на ней. Мне кажется, – добавила Шифф, – ее подтолкнула к этому смерть Бобби. Она была в отчаянии и искала поддержки, а вовсе не денег, как говорили некоторые».
Здесь сыграл роль еще один фактор – стремление Джеки к свободе. Она мечтала стать вольной птицей и лететь куда заблагорассудится. Мечтала эмоционально и финансово освободиться от жестких Кеннеди, перестать (хотя бы на время) быть вдовой погибшего героя, верховной жрицей культа, поведение которой должно соответствовать ожиданиям паствы. Мечтала о свободе и для своих детей – от финансовых уз, привязывавших наследников к кеннедевскому состоянию, от
Кеннеди, однако, не были готовы отвергнуть Онассиса, чьи щедрые денежные вливания в предвыборную кампанию Бобби не остались незамеченными. В августе Тедди, представлявший интересы семьи и, вероятно, назначенный «присматривать» за Джеки, вылетел вместе с Джеки на Скорпиос и в круиз на «Кристине». Онассис пригласил их, когда этим летом приезжал в Хайаннис-Порт. Вернувшись в Грецию, он велел Марии Каллас покинуть яхту: «Езжай в Париж и жди меня там». – «В Париж? В августе? Ты с ума сошел!» – «Ко мне приедут гости, и ты не можешь быть на борту». Разъяренная Каллас заявила, что уходит от него.
Онассис ничего не сказал Каллас, продолжал летать к ней в Париж от Джеки из США и по-прежнему обещал увидеться в сентябре, но оперная дива заподозрила, что между ним и Джеки что-то происходит. Ей доложили о телефонных звонках, кроме того, от Джорджа и Элени, слуг, живших в парижской квартире Онассиса, она узнала, что однажды вечером Онассис запретил им выходить из комнаты и сам накрыл ужин для некой загадочной гостьи. Если бы Джеки знала, как жестоко Онассис обращается с Каллас, то, возможно, еще подумала бы, стоит ли выходить за него. В афинском офисе все звали его «Мегало» («Большой босс»), и Каллас обычно тоже звала его Боссом. Хотя пение принесло Марии славу и сделало желанной в его глазах, он терпеть не мог оперу и часто унижал Каллас, говоря: «Кто ты? Никто. Пустое место. У тебя и голоса-то больше нет». Джоан Тринг рассказывала, как на обратном пути через Атлантику, когда между нею и Онассисом завязалась интрижка, оба они, сидя у бассейна, кидали в океан пластинки Каллас. «Он ни одного доброго слова о Каллас не сказал. Говорил, что она сводила его с ума своими фортепианными экзерсисами, гаммами и прочим. Невыносимо». В мире Онассиса, как и в мире Кеннеди, женщины были на втором плане. «Сначала бизнес, потом семья», – так он говорил. Джеки не принимала Каллас в расчет как покинутую любовницу, но она недооценила, насколько Онассиса к ней тянуло. Он не собирался жениться на Марии, но и бросить ее не мог. С самого начала это омрачило брак Джеки.
В войне против Каллас Джеки обрела серьезного союзника в лице старшей сестры Онассиса, Артемиды Гарофалидис. В свое время Джеки чутьем угадала, что для завоевания Джона нужно завоевать его отца, и теперь пустила в ход все свои чары, чтобы обаять Артемиду, с которой познакомилась на «Кристине» в 1963 году. Артемида всегда считала, что Каллас не пара любимому брату, и очень боялась, как бы они не поженились. Зато Джеки не вызывала у нее ни малейших возражений. Да и сама Джеки находила Артемиду и двух других сестер Онассиса – Меропу и Каллирою – вполне симпатичными, радушными и лояльными. В начале августа она посетила Артемиду в ее доме неподалеку от афинского аэропорта, где поужинала и провела ночь. Только сад отделял дом Артемиды от точно такой же виллы, где жил Онассис. Сам Ари и его дети – Александр и Кристина – завтракали, обедали и ужинали у Артемиды, а у Кристины даже были свои комнаты на втором этаже. Рев садящихся и взлетающих самолетов, казалось, никого не волновал, Онассис владел авиакомпанией, и этот шум лишний раз напоминал о его могуществе.
Артемида Гарофалидис, маленькая, хрупкая, очень следила за модой; в тот вечер, когда она ужинала с Джеки и в доме кроме них находилась только молоденькая секретарша Онассиса, Кики Феруди, Артемида нарядилась в длинное вечернее платье, увешалась драгоценностями и наложила макияж. Ей уже исполнилось семьдесят, она была двумя годами старше брата, но изо всех сил скрывала возраст. Джеки пришла в коротком платье без рукавов, из украшений только нитка жемчуга, простые золотые сережки и красивое кольцо, как подумала Кики, наподобие того, какое Онассис недавно заказывал в Испании. Кики вспоминала: «Мне она показалась похожей на ребенка, невинной и милой, но даже тогда я поняла, что за внешней простотой таятся ум и мудрость».
Вернувшись в Америку, Джеки по-прежнему чувствовала противодействие Кеннеди ее планам,
Вскоре поползли слухи. Ли позвонила Трумэну Капоте: «Как она могла так со мной поступить?» Она чувствовала себя обманутой, ведь, в конце концов, это она пригласила Джеки в круиз на «Кристине» пять лет назад и при всех своих романах все еще имела виды на Онассиса, а сестра отняла у нее всякую надежду. «Она плачет навзрыд, – рассказывал друзьям Капоте. – Не могу передать, что она рассказывала, но вы наверняка прочтете в новостях. Штука ошеломительная, недаром она просто обревелась». Опять-таки по словам Капоте, Онассис пытался задобрить Ли, подарив ей превосходную недвижимость неподалеку от Афин, которую она продала при первой же возможности. Гордость не позволяла Ли показать свое отчаяние, поэтому официально она поддержала сестру, но на самом деле брак Джеки с Онассисом стал для сестер началом конца их близости.
До сих пор Джеки удавалось избежать сплетен только потому, что большинство считало брак между святой вдовой и греческим магнатом просто немыслимым. Когда Дорис Лилли, светский обозреватель New York Post, в одном из ток-шоу предсказала развитие событий, фанаты Джеки освистали ее. Дядя и тетя Марины Додеро, подруги Кристины Онассис, жили по соседству с Джеки. «Каждый день они видели, как Джеки доставляют подарки – драгоценности или букеты цветов; они прекрасно знали, что это от мистера Онассиса, но, когда я заикнулась, что между ними что-то происходит, меня подняли на смех…» Только 15 октября Boston Herald Traveler объявила, что вдова Джона Ф. Кеннеди и Аристотель Онассис планируют в скором времени сочетаться браком.
Когда худшие их опасения подтвердились, Кеннеди решили хотя бы ограничить урон. Пьер Сэлинджер, который находился в Англии, в день отъезда узнал от Стаса, что Джеки выходит за Онассиса, но Стас просил никому об этом не говорить. «Я вернулся в США, – вспоминал Сэлинджер, – а спустя четыре дня мне позвонил Стив Смит, муж Джин Кеннеди Смит, попросил срочно приехать в Нью-Йорк и повидаться с ним, поскольку Кеннеди только что выяснили, что Джеки собралась за Ари Онассиса, а для них это катастрофа. Когда мы встретились, он сказал, что семья очень и очень расстроена. Они считают, что ей следовало бы остаться вдовой Кеннеди. И Стив добавил, что они не хотят, чтобы свадьба состоялась в Штатах, пусть она пройдет в Греции. По его просьбе я написал Джеки пространное письмо, подчеркнув, что я на ее стороне и она вольна делать со своей жизнью все, что захочет… но в самом конце добавил, что разумнее будет устроить свадьбу в Греции. Джеки прислала ответное письмо, в котором поблагодарила меня и согласилась с моим замечанием по поводу места бракосочетания».
Помощники Онассиса быстро подготовили план церемонии на Скорпиосе. 17 октября Нэнси Таккерман сделала официальное заявление: «Миссис Хью Д. Окинклосс сообщает, что на следующей неделе состоится бракосочетание ее дочери, миссис Джон Ф. Кеннеди, и Аристотеля Онассиса. Точная дата и место проведения церемонии пока обсуждаются». Два часа спустя один из самолетов авиакомпании Онассиса, с которого срочно сняли пассажиров очередного рейса, поднялся в воздух, унося в Грецию большую компанию: Джеки с детьми, ее мать и отчима, Джанет-младшую с мужем, няню и спецагентов, Джин Смит и Пэт Лоуфорд с дочерью Сидни.
Во всем мире новость восприняли враждебно. Все считали, что Джеки предала память мужа, опустившись до брака с вульгарным толстосумом. Даже тем, кто лично знал Онассиса, трудно было это принять. Королева отреклась от престола. Принцесса выходила за жабу. Ватикан объявил ее грешницей, которой запрещено причащаться. Весь бомонд повторял слова де Голля, который некогда ставил Джеки в пример остальному миру: «В конце концов она оказалась звездой [в негативном смысле], которая закончит свой путь на яхте миллионера». Мао Цзэдун и тот пошутил по поводу предстоящей свадьбы: «Если бы вдруг умер Хрущев, вряд ли Онассис женился бы на его вдове». Онассис прокомментировал его шутку, сказав Марине Додеро: «Вы только представьте себе, пока я не женился на Джеки, меня в Китае никто не знал. Поистине она последний бриллиант в моей короне».