Жалкая жизнь журналиста Журова
Шрифт:
– Шампанское, если можно. И о чем же спор? Если, конечно, это не семейная тайна.
– Мой отец, он же гуру журналистики, приехал купить меня, – выпалил Журов. – Они с друзьями давно договорились о моем будущем, при условии, что я не буду валять дурака. А еще мне надо вступить в партию! Об этом они тоже с друзьями договорились. За меня уже все решено!
Ульяна понимающе кивнула головой и поинтересовалась:
– Боренька, а что ты предлагаешь? У тебя есть другие варианты?
Тот пожал плечами, ну не говорить же о Кароль!
– Тогда чего сопротивляться? Ты был очень… как бы это сказать… возбужден, когда я подошла. Ты же будущий журналист! Конечно, в партию надо вступать, коли есть такая возможность. Люди же годами ждут! Потому что надо как-то выбиваться, а как без этого? – она сделала большие глаза. – Знаешь что? Скажи папе спасибо!
В это время официант принес шампанское, дружно чокнулись, мужчины водкой – будем здоровы! Ульяна поднесла бокал к губам, отпила, загадочная улыбка не сходила с ее лица. Больше к теме распределения не возвращались. Журов погрузился в свои мысли. Ульяна же заинтересованно и весьма непринужденно вела беседу о международном положении. Ничего себе манекенщица!
Перед самым закрытием ресторана Анатолий Александрович попросил счет, внимательно, без всякого смущения его проверил, прибавил сверху что полагается, и пошел провожать молодежь. На прощанье он поцеловал Ульяне руку и оставил ей свои контакты – всегда к услугам, всегда рад! С сыном против всех ожиданий расстались мирно, тот даже позволил себе приобнять. Уже без металла в голосе Журов-старший попросил его хорошенько подумать над его словами.
Когда сели в такси, Ульяна вдруг неожиданно предложила:
– Хочешь, зайдем ко мне?
После знакомства у Миши, когда, обкурившись конопли, они целовались чуть ли не полвечера, Журов попыток сблизиться с Ульяной не предпринимал – тогда у него была Иванка, теперь Кароль. А Ульяна отнюдь не производила впечатление девушки, способной мириться с ролью второго плана… Журов посмотрел на нее – чего она хочет? – мысленно раздел. Воображение подкинуло такое, что перехватило дыхание. Он же не конченый идиот!
– Хочу, – с поспешностью согласился он, – а как же твой Гоша?
– При чем тут Гоша? – с усмешкой спросила Ульяна. Журов не нашел, что ответить, она засмеялась, чуть придвинулась и взяла его под руку. Журов, воспринявший это как сигнал к действию, тут же полез целоваться, она не позволила, лишь положила голову ему на плечо. Так и доехали.
Ульяна жила на канале Грибоедова в двух шагах от Калинкина моста. Парадная ее дома мало чем отличалась от журовской – разве что не все лампочки выбиты – и так же плотно и усердно была загажена людьми и кошками. От запахов резало в глазах. Быстро взбежали на третий этаж, Ульяна простым французским ключиком открыла единственный замок. Везде горел свет, слышались голоса, смех и звук гитары – что-то страстное и темпераментное: то ли испанское, то ли цыганское. Журов вопросительно посмотрел на девушку, она безразлично пожала плечами и повела его по заставленному книжными стеллажами коридору в сторону шума. В гостиной, уже без книг, но сплошь увешанной картинами, пили, закусывали, курили, говорили. Ульяна громко поздоровалась и, не задерживаясь, перешла на кухню, где у плиты сновала красивая женщина, на вид лет сорока пяти, по стилю и манерам похожая на Марго. За столом сидел худой темноволосый мужчина с острым суровым лицом и методично резал тонкими аккуратными ломтиками дефицитную салями.
– Папа, мама, – громко обратилась Ульяна, – это мой хороший-прехороший друг Боря Журов. Прошу любить и жаловать! Котик, это мои родители!
Вот уж неожиданность так неожиданность. Уж не смотрины ли это? Журов смутился, не к месту совсем уж пьяно покачнулся и промычал что-то невнятное, типа, давно – мечтал.
– Молодой человек, – строго, почти угрожающе спросил Ульянин отец, – а вам не кажется, что приходить в столь поздний час и сильно пьяным в дом к молодой девушке по меньшей мере неприлично? Если не назвать это другими словами?!
Журов разом проглотил язык, что тут сказать-то? Выручила Ульяна:
– Папуля, ты что? Не ругай его, пожалуйста, я же сама его притащила! Это сын Анатолия Журова, международника… Я их случайно встретила в «Европейской». На «Крыше». У нас показ был. Представляешь, Боря на отца своего чуть с кулаками не бросился, так ругались! Пришлось вмешаться, обаять, успокоить. Боря будущий журналист! Ему лишь не нравится, что отец без обсуждения с ним устраивает его распределение… вернее, не совсем так… а то, что отец ставит условие вступить в партию. Вот человек и выпил немножко. Ему сейчас очень плохо!
Выражение лица Ульяниного отца не смягчилось ни на йоту, но уже менее строго он продолжил свой допрос:
– А вы, значит, отцу за заботу не благодарны и в эту партию вступать не желаете?
– Не желаю, – подтвердил Журов.
– Ну что же! Достойно похвалы, весьма благородно. Но глупо, – на этих словах он потерял интерес к Журову, взял тарелку с колбасой и пошел к гостям. Вслед за ним устремилась и его жена.
Ульяна скинула туфли на высокой шпильке, оставшись босиком, она сразу показалась Журову чуть ближе.
– Ну что, пьем чай? – она смотрела на него своими большими близорукими глазами. Журов не совсем понимал, зачем Ульяна его притащила, дом полон гостей, и вообще, родители. Какой на хрен чай? Что ему тут делать? Но украдкой заглянув ей в вырез платья, согласно кивнул головой. Вдруг все-таки?
– Скажи мне, красота моя неземная, кто твой папа? Военный?
Она рассмеялась:
– Мой папа – военный? Ха-ха! Он художник! В гостиной, да и повсюду всё его картины. Он очень строгий, но добрый! А мама преподает в Герцена. Психологию, – Ульяна легко журчала, голос ее обволакивал. Журова не покидало ощущение, что роковая красотка тихонечко, чтобы не спугнуть, примеряет его к себе. Чего бы это вдруг?
– Скажи, котик, а как поживает твоя француженка? У вас же роман?
Журов чуть не упал со стула.
– Откуда тебе известно?
– Полгорода сплетничает об этом!
Вот это номер! В один вечер вдруг узнаёшь, что тайна совсем и не тайна. А он-то думал… Вот же наивный дурак! Как же отец смог перекрыть ход делу? Почему с Иванкой не смог?! Сплошные загадки… Узнать бы когда-нибудь…
– Хорошо поживает. Даже прекрасно. Почему спрашиваешь?
– Ты с ней, с твоей француженкой познакомился до того, как ко мне у Миши приставал? Или после?