Жан Баруа
Шрифт:
Эти слова глубоко задевают Сесиль, она встает.
Сесиль. Теперь, когда ты свободен,Жан? А я?
Жан (озабоченно).Ты? При чем тут ты?
Они оглядывают друг друга с головы до ног, в их глазах нет и следа былой нежности.
Сесиль. Ты обманул меня! Ты обманул меня своим прошлым, своими речами, своим поведением! Не забывай этого!
Г-жа Пасклен (переходя в наступление).Не думаешь ли ты, что она примирится с тем, что ее муж безбожник, враг нашей веры? Это отвратительно! Разве тебя так воспитывали?
Жан (отвечая только Сесили, взволнованным, глухим голосом).Сделанного не воротишь. Ты страдаешь? Я тоже… Я не могу остановить свою мысль, убить ее… И не я должен направлять ее, а она должна направлять мою жизнь!
Сесиль (сурово).Нет. Пока я с тобой, я не соглашусь на это!
Г-жа Пасклен (ободренная неожиданной твердостью дочери).Нет! Скорее она уйдет от тебя! Не правда ли, Сесиль?
Сесиль в смятении; несколько секунд она колеблется, затем кивает головой в знак согласия.
Жан, настороженно ожидавший ее ответа, пожимает плечами.
Короткое молчание.
Госпожа Пасклен смотрит на Сесиль с новым чувством. Где-то в самой глубине ее материнской души, как молния, блеснула надежда, заставляющая ее говорить помимо воли.
Это просто глупо в конце концов! Ты испортишь нам жизнь своими идеями… Идеи! У каждого есть идеи! И у тебя должны быть такие же идеи, как у всех! (Пуская в ход последний козырь.)Если ты не откажешься от этого письма, если ты не вернешься к прежней жизни, Сесиль не поедет с тобою в Париж!
Жан. Ты слышишь, Сесиль?
Сесиль (она уже не может отказаться от своих прежних слов).Мама права.
Жан. Если я подам в отставку, ты не вернешься со мной в Париж?
Сесиль. Нет.
Жан (холодно, обращаясь к теще).Полюбуйтесь что вы натворили!
Он хватает стул, ставит его возле Сесили и садится на него верхом.
Слушай, Сесиль, не делай глупостей… Клянусь тебе, я не шучу. (Переводит дух.)Я мог бы пообещать тебе новые уступки ради продолжения нашей совместной жизни. Но нет: я буду честен, как всегда. Я шел для тебя на все жертвы, на какие только был способен; я не могу больше идти по этому пути, не рискуя окончательно утратить свое человеческое достоинство, свою нравственную чистоту! Согласившись на то, чего ты от меня требуешь, я буду вынужден всю жизнь играть мрачную комедию: своим безразличием и постоянным притворством создавать видимость, будто я одобряю религию, которую на самом деле не могу больше исповедовать. Ты должна раз и навсегда понять, что речь идет о чем-то куда более значительном, чем отношения между мужем и женой. Человек порядочный не может высказывать всю свою жизнь мнения, противоречащие его убеждениям, – даже во имя любви… Ты не можешь ставить мне в вину мою честность, хотя она и заставляет тебя страдать!
Молчание.
Итак, ты едешь со мной в Париж в октябре, как мы собирались?
Сесиль (с упрямством отчаяния).Нет.
Жан (отстраняя рукой г-жу Пасклен).Сесиль, выслушай меня внимательно! (Пауза.)Если ты откажешься вернуться со мной в Париж, если ты сознательно порвешь последние нити, какие я хочу сохранить, тогда меня больше ничто не удержит… И я уеду на всю зиму в Лондон, на конгресс, о котором тебе говорил.
Г-жа Пасклен (в бешенстве).Да ты ее убить хочешь! В ее положении…
Сесиль поднимается и идет к матери.
Сесиль (рыдая).Я все обдумала. Лучше уж потерять мужа, чем жить с язычником!
Жан встает.
Он смотрит на них, и внезапно его поражает их сходство… Тот же выпуклый лоб, те же черные, круглые глаза, косящие от волнения больше, чем обычно, тот же недобрый, ускользающий взгляд человека, который во время спора никогда не смотрит вам в лицо…
Жан (печально).Ты сама этого хотела, Сесиль… Ты сама этого хотела… Подумай до вечера. Отпустив меня одного, ты освободишь меня от всех обязательств, возвратишь мне полную свободу. Я ухожу на почту отправить письмо.
«Господину Брэй-Зежеру,
Главному редактору «Ревю энтернасьональ дез идэ», бульвар Сен-Жермен, 78, Париж.
20 августа
Дорогой друг!
За последние несколько дней в моей жизни произошли большие изменения. Я отказался от преподавания в коллеже Венцеслава и сейчас куда более свободен во всех отношениях, чем мог рассчитывать. Я могу располагать своим временем в течение всей зимы и пробыть в Лондоне сколько потребуется. Так что, если еще не поздно, я с большой охотой возьмусь за выполнение того важного дела, которое ты намеревался мне поручить в связи с предстоящим конгрессом.
Я не останусь в Бюи до конца каникул, как предполагал раньше. Вечером я возвращаюсь в Париж, Можешь ли ты уделить мне утро на этой неделе?
IV
Лондон.
Номер в отеле.
Вечер. Из плафона льется резкий свет электрической лампы. Задернутые занавеси приглушают уличный шум.
Брэй-Зежер лежит на кровати. Приподнявшись на локте, он внимательно смотрит на женщину лет пятидесяти, сидящую за маленьким столиком: она читает вслух стенографический отчет дневного заседания конгресса.
Жан ходит взад и вперед, скрестив руки на груди, – он во власти возбуждения.
Стенографистка (читает),«…как писал некий швейцарец, романтик Винэ: [17] «От восстания к восстанию общество совершенствуется, цивилизация укрепляется, справедливость торжествует… Свобода печати, свобода промышленности, свобода торговли, свобода образования – все эти свободы, словно живительные летние дожди, были принесены на крыльях бури».
17
Винэ,Александр-Родольф (1797–1847) – швейцарский теолог и литературовед, сторонник независимости церкви и свободы культов.
Жан (прерывает).…Здесь раздались аплодисменты, особенно со скамей шведов, датчан, русских. Потом слово взял председатель и подвел итог прениям…
Зежер, хмуря брови, одобрительно кивает головой при каждой фразе.
Жан…Он сообщил, что внезапный приступ печени приковал тебя к постели; потом зачитал записку, где ты предлагаешь, чтобы я выступил завтра вместо тебя; это предложение было принято единогласно.
Зежер. Вольдсмут сообщил тебе точные цифры?
Жан. Да. А я предупредил Бэкерстона, что не буду присутствовать на заседании комиссии по реформам.
Зежер кивает головой.
Брэй-Зежер – человек лет тридцати.
Родился в Нанси, его отец и мать – уроженцы Лотарингии. Но лицом он немного напоминает японца; болезнь печени подчеркивает это сходство: желтая кожа, широкие скулы, вскинутые вверх брови, редкие свисающие усы, острый подбородок.
Надбровия сильно выдаются вперед; в глубине глазных впадин лихорадочно блестят черные, всегда расширенные зрачки; горячий, жесткий и острый взгляд контрастирует с мягкостью черт.