Жажда острых ощущений
Шрифт:
Лохман еще раз вздохнул, выбросил в окно сигарету и нажал на педаль акселератора. Он медленно выехал со двора и вырулил на проезжую часть. Дорога была пустынной, впереди в метрах ста чернело большое здание дворца культуры «Рубин». Справа и слева огромными прямоугольниками нависали девятиэтажки. Они были почти совсем темными, лишь редкие окна были освещены. Уличные фонари, залепленные снегом, горели тускло.
Однако через секунду улица осветилась ярчайшим светом. Он исходил от автомобиля, который внезапно, в одно мгновение превратился в огненный факел. Яркая вспышка света и мощный
Взрыв будто раздвинул салон машины, где сидели Виктор и Катя, а потом разбросал ее части в разные стороны.
И лишь девственно белые снежинки, пробивавшиеся сквозь клубы черного дыма, создавали ощущение нереальности всего происшедшего. Эти нежные обитатели зимнего неба, которые должны были липнуть к губам, волосам, щекам… теперь падали в изъеденное взрывом грязное месиво.
Глава 9
Серебристая «Вольво» с трудом преодолевала кочки и рытвины, которых было в изобилии на «пьяной дороге». Так в Тарасове называли путь, ведущий из центра города в район аэропорта и лежавший через массив частного сектора. Цивилизованная дорога пролегала в стороне, но там было интенсивное движение и имели обыкновение дежурить гибэдэдэшники. А здесь, через ухабы, обычно пробирались к дому водители, которые были под градусом и, соответственно, не имели никакого желания встречаться с дорожной милицией.
Именно в этом микрорайоне, который скорее можно было назвать деревней на въезде в город, и проживала вместе со своими подругами Арина Борисова. Дом ее, как и все строения в радиусе трехсот метров, был одноэтажным и выглядел как традиционная русская изба.
Лариса остановила машину прямо напротив наглухо закрытых ставней дома.
— Именно здесь взорвали Борьку, — печально произнес Абрамцев, вылезая из машины.
— Я надеюсь, что моему автомобилю не грозит такая же участь, — отреагировала Лариса, закрывая дверцы машины.
— Я тоже очень на это надеюсь, — согласился с ней Павел, беря ее за руку.
Он хотел было что-то еще сказать, но Лариса увлекла его к калитке, которая вела во двор дома. Войдя во двор, они сразу же повернули налево и постучались в железную дверь.
— Кто там? — послышался немного погодя изнутри резкий женский голос. — Гости?
— Можно и так сказать, — угрюмо ответил Абрамцев, и дверь попытались открыть.
Именно попытались, поскольку процесс этот протекал довольно долго. Стоявшая по ту сторону двери женщина очень долго возилась с замками, выражая ежесекундно свое недовольство по этому поводу. Наконец из глубины дома послышался еще один женский голос, который сначала проявил себя громким хохотом, а потом мягко сказал:
— Леля, ну сколько можно объяснять, что нужно поворачивать нижний замок направо!
Когда дверь в конце концов открылась, на пороге стояла Арина Борисова в махровом халате — видимо, только что из ванной, — а позади нее топталась Ольга Ардабацкая. Именно она потратила столько времени на преодоление запоров.
— Боже мой! Кто к нам пришел! — восторженно воскликнула Борисова.
— Проходите, у нас море выпивки и еды, — простодушно поддержала
Лариса с Павлом вошли в прихожую и разделись.
— Собственно, мы по делу, — официально начал Абрамцев.
— Сегодня никаких дел, сегодня мы отрываемся! — безапелляционно заявила Ардабацкая. — Мы празднуем потерю моей девственности…
— Чего? — не понял Абрамцев и нахмурился.
— Не беспокойтесь, это она так шутит, — попыталась сгладить неуместную откровенность подруги Борисова. — Ей лишь дай повод выпить.
Тут дверь в гостиную открылась, и оттуда высунулась мужская голова с короткой стрижкой. По достаточно глупой улыбке и раскоординированным движениям можно было понять, что мужчина пьян и находится в той стадии, когда достаточно двух рюмок, чтобы он свалился окончательно.
— Меня зовут… Илюха, — фамильярно заявил он.
— Это мой любимый мужчина! — обняв парня за плечи, гордо заявила Ардабацкая. — Видите, какой он классный, товарищ директор!
Лариса снисходительно улыбнулась.
— Очень за тебя рада, — сказала она.
В гостиной вовсю гремела музыка и работал телевизор. На столе действительно было множество выпивки и еды, причем, как отметила Лариса, довольно высокого качества.
Когда гости уселись за стол, первым делом им предложили выпить. Они сочли за благо отказаться. Лариса сослалась на то, что она за рулем, а Абрамцев — на свое плохое самочувствие.
— Павел Николаевич! — капризным тоном обратилась к нему Борисова. — Почему вы не хотите со мной выпить?
И вдруг продолжила нарочито плаксивым тоном:
— Меня все бросили! Не хотят со мной общаться, грозятся всякими гадостями… Ну почему я такая несчастная?
И картинно заплакала, словно маленькая девочка из какой-нибудь средней группы детского сада.
— Ариночка, ты на себя клевещешь, — с трудом выговорил Илюха, наливая себе очередную рюмку. — Я тебе не верю.
— Ну и не верьте, — сразу же повеселела Борисова. — А я все равно буду водку пить!
— Кто же запрещает? — широким жестом отреагировал на это Илюха. — Я завсегда пожалуйста.
И наполнил рюмку Арины водкой. Когда первый тост был поднят, Лариса тронула Борисову за рукав и серьезно сказала:
— Арина Васильевна, мы действительно приехали по делу, и по очень серьезному. Вполне возможно, что очень скоро сюда приедут люди с отнюдь не дружескими намерениями.
— Ну и пускай едут, — беспечно ответила Борисова. — Мы всегда будем рады… — она пощелкала пальцами, находя подходящее слово, — типа… к черту послать!
— Это хорошо, — спокойно сказала Лариса. — Только меня интересует еще один вопрос, на который, как мне сдается, вы знаете ответ.
— Это какой же?
— Мы можем поговорить тет-а-тет?
— Конеш-шно, — Борисова ослепительно улыбнулась и взяла со стола пепельницу и пачку сигарет. — Пройдемте в другую комнату.
И они прошли через маленькую проходную комнату, в которой, закрывшись одеялом с головой, спала ее дочь Маша, в дальнюю комнату. Лариса невольно покачала головой, когда увидела, в каких условиях приходится жить ребенку, — мать любила раскованный ночной образ жизни.