Жажда острых ощущений
Шрифт:
— Это может произойти когда угодно, — подумав, ответил Абрамцев. — Витек в силу своей творческой профессии живет по гибкому графику, Катя, ссылаясь на потрясение после смерти мужа, тоже не особо обременяет себя служебными обязанностями.
— Нам остается только ждать.
— Да, — подтвердил Абрамцев, заканчивая возиться с жучками. — Все готово к употреблению.
— Прекрасно. Теперь гасим свет и тихо удаляемся.
Через пять минут они покинули квартиру Удальцовой и поехали каждый к себе домой. Назавтра
Глава 8
Ждать особо долго не пришлось. Лохман на своей «шестерке» подъехал к дому Кати в конце рабочего дня. Он оставил ее на стоянке близ аэропорта и, весело помахивая связкой ключей, прошел в подъезд. Лариса, сидевшая в салоне своего «Вольво» вместе с Абрамцевым, отметила его жизнерадостный вид. Выглядел он весьма франтовато — новое модное черное пальто, темные очки и короткая стрижка.
— Надо же, какой прикид, тоже мне, денди, — с ехидной ухмылкой прокомментировал Абрамцев.
В наушниках тем временем раздался звук открываемой двери и традиционные приветствия. Слышимость была почти идеальная, слова, произносимые в квартире, были слышны четко.
Действие, свидетелями которого стали Лариса и Абрамцев, происходило в комнате, куда Лохман и Удальцова удалились сразу же. Как обычно бывает в таких случаях, все началось с алкоголя. Сидевшие в комнате перебрасывались мало что значащами фразами о погоде, еде и прочих банальных вещах. А происходило вот что.
Удальцова, на которую алкоголь подействовал размягчающе, спросила:
— Ну и что, Лохман, делать-то будем?
— Ты в глобальном смысле или как? — Лохман грустно улыбнулся.
— Конечно, в глобальном.
— Я думаю, что прежде всего нужно выждать.
— Чего ждать-то?
— Когда все успокоится. Потом соединить наши сердца, капиталы и судьбы.
Удальцова скептически поморщилась.
— Ты что, это серьезно?
— Сегодня, как никогда, серьезно, — ответил ей Виктор, отхлебывая из бокала «отвертку» — водку со спрайтом.
— И ты меня любишь… — недоверчиво произнесла Катя, словно ожидая подтверждения.
— Катя, ну что ты задаешь глупые вопросы! — Лохман придвинулся к ней поближе и взял за руку. — Конечно, люблю, солнышко мое.
— Ты не представляешь, как мне сейчас тяжело. — В голосе Удальцовой послышались рыдающие нотки.
— Конечно, понимаю… — мягко ответил Лохман. — Но я же тебе говорю — нужно подождать. Все успокоится, так или иначе, и время все вылечит. Мне, можно подумать, не тяжело. Все-таки, несмотря на все, Борис был когда-то моим другом. Да и роман с Ариной основательно меня вымотал…
— Вот об этой… б…, сучке не надо, пожалуйста! — Удальцова перешла на крик.
— Хорошо, не буду, — тут же согласился с ней Лохман.
Они некоторое время сидели молча, взявшись за руки, думая каждый о своем.
— Ты больше не встречался с ней? — неожиданно подозрительно спросила Удальцова.
— Нет, — категорично ответил Лохман. — Я окончательно понял, что мне с ней не по пути. Понимаешь, бывает так, что человек ведет себя абсурдно и поддерживает отношения, когда их давно следовало бы разорвать. Так получилось у меня с Ариной. Прости меня, я был дураком, — Лохман обезоруживающе улыбнулся. — Но я думаю, что она достаточно наказана.
— А я думаю, что нет, — с ненавистью в голосе произнесла Удальцова после паузы, в течение которой она пристально вглядывалась в глаза своего собеседника.
— Катя, не стоит нагнетать страсти там, где они уже абсолютно не нужны, — попытался успокоить ее Лохман. — Я считаю, что Арина — это прошлое. Как для тебя, так и для меня.
— Прошлое ли? — как-то горько спросила Удальцова, наливая себе водки.
— Уверяю тебя, что у нее нет нормального будущего. Кстати, надо уволить ее к чертовой матери из фирмы, пускай катится куда хочет… Да и вообще следует подчистить там штат. Ты же теперь, я полагаю, там главная?
— Да, надо разобраться, — согласилась Катя, внимательно посмотрев на Лохмана. — Фомин со своими пьянками, прости господи, так говорить о покойнике, совсем все дела запустил. А тут еще эти москвичи, черт бы их побрал, достали своими требованиями! Ну, не знаю я, где искать эти деньги, не знаю!
Удальцова начала распаляться и даже изменилась в лице.
— Катя, мне кажется, тебе просто необходимо сейчас расслабиться, — осторожно заметил Лохман, положив руку ей на колено.
— Ой, Витя! — На лице Удальцовой появилось скептическое выражение. — У тебя только одно на уме!
— Просто ты мне очень нравишься, я умираю от желания. — Лохман говорил вкрадчиво и тихо, поглаживая Катино колено и постепенно переходя на внутреннюю поверхность бедер. — Ты самая крутая любовница из всех, которые у меня были, — дыхание его участилось, он стал жадно целовать ее в шею.
— Неужели лучше Арины? — недоверчиво спросила Катя, чуть отстранясь от него.
— Этой вялой рыбы? — презрительно отозвался Лохман. — Да ты что! Это она только в разговоре чрезмерно эмоционально суетлива, а в постели — просто ноль без палочки!
— Почему же вы с Борисом так западали на нее? — Удальцова отстранила от себя Виктора.
— Потому что красивая она, собака такая, — совсем уж бесхитростно ответил Лохман.
Однако, видя, как изменилась в лице Катя, спустя несколько секунд продолжил совсем в другом духе.
— Катя, Катя, — увещевая ее, заговорил он. — Ну зачем сейчас говорить о ней?! Слишком много чести. Солнце мое, у тебя же такая красивая грудь, такие ноги…
И, не давая ей опомниться, предпринял бурную атаку.