Жажда. Трилогия
Шрифт:
Он колеблется:
— Может быть, и то и другое сделать не удастся.
Я киваю сама себе:
— Это может оказаться самоубийственной миссией. Я думала об этом. — Я грустно добавляю: — Ты будешь по мне скучать?
Он с чувством говорит:
— Да. Приходи сейчас ко мне. Сделай меня вампиром. И я тебе помогу.
— Ты не годишься в вампиры.
— Почему? Недостаточно сексуален?
— О, это не проблема. Если бы ты был вампиром, я уверена, ты был бы настоящей секс–машиной. Просто ты слишком дорог мне, чтобы… — Мой голос срывается, когда я думаю об Артуро. — Чтобы заразить тебя моей кровью.
— Сита? Что с тобой?
Я сглатываю, чтобы прогнать боль:
— Ничего — это из прошлого. Это проблема, когда живешь пять тысяч лет, — у меня так много прошлого. Трудно жить в настоящем, когда ты переполнена всей этой историей.
— Твоя кровь спасла мне жизнь, — мягко говорит Сеймур.
— Как ты себя чувствуешь? Тесты на ВИЧ по–прежнему отрицательные?
— Да, со мной все нормально. Не волнуйся обо мне. Когда ты в следующий раз увидишь Энди?
— Через несколько часов, ближе к рассвету. Потом, когда он вечером снова поедет на работу, я планирую забраться в багажник его машины.
— Тебе понадобится его помощь. Ты не сможешь рыскать по базе в поисках Джоэла.
— Энди будет сотрудничать — так или иначе. — Я делаю паузу. — Ты можешь сказать еще что–нибудь полезное?
— Да. Практикуй этот трюк с летанием. Вдруг пригодится.
— Я не знаю, отчего это происходит.
— Явно сказывается кровь Якши. Должно быть, он развивал эту способность на протяжении веков. Он умел летать, когда вы были в Индии?
— Он не показывал, что умеет.
— Вы, вампиры, полны сюрпризов.
Я вздыхаю:
— Тебе так хочется стать таким, как я. Ты завидуешь моей силе. Но ты не знаешь, что я еще больше завидую тебе.
Сеймур удивлен:
— А что у меня есть такого, чего бы тебе могло захотеться?
Я думаю о Лалите, моей дочери.
Но я не могу говорить о детях, только не в эту ночь.
— Ты человек, — только и говорю я.
Глава одиннадцатая
Когда Энди приходит в мой номер, он измотан, но в то же время возбужден. Он еще стоит в дверях, когда я крепко целую его в губы. Ему хочется еще, и он тянется ко мне, но я его отталкиваю.
— Позже, — шепчу я. — Ночь еще не прошла.
— Уже почти утро, — говорит он, вспоминая мои слова, сказанные прошлой ночью.
Я отворачиваюсь:
— Я сначала хочу поиграть.
Я знаю, что для опустившегося игрока кости лучше секса.
— Как скажешь, Лара, — говорит он.
Мы спускаемся в казино. До Рождества остается всего несколько дней, но здесь все равно полно народу. Меня преследует видение атомной бомбы, взрывающейся на Стрипе, самой оживленной улице Лас–Вегаса. Конечно, такого никогда не случится. Даже если мы взорвем на базе ядерную боеголовку, Лас–Вегас не будет затронут — разве что до него дойдет немного радиации, если ветер вдруг подует в его сторону. Я размышляю, что сулит мне фантазия Сеймура — успех или провал.
Светящийся ангел, парящий над миром?
Мы играем в кости, и меня ставят метать. Безо всяких уловок я выполняю десять выигрышных бросков подряд, и все игроки за столом мне аплодируют. Энди делает большие ставки, много выигрывает и еще больше пьет. Мы еще играем за первым столом, а он уже пьян. Я ругаюсь на него.
— Как ты можешь быть ученым, если постоянно убиваешь свои мозговые клетки? — спрашиваю я.
Он смеется и рукой обнимает меня за плечи.
— Я бы предпочел быть не ученым, а любовником.
Мы идем по Стрипу в другое казино, «Экскалибур». Здесь еще многолюднее. Действительно, этот город никогда не спит. Мы играем в блэкджек и в двадцать одно. Я считаю карты и делаю большие ставки, только когда у игрока хороший расклад. Но даже самый хороший счет дает лишь ограниченное преимущество, и мы ничего не выигрываем. Энди тащит меня к столу с костями — это его любимая игра. Очередь доходит до меня, и я снова делаю шесть выигрышных бросков подряд. Но я не хочу, чтобы Энди слишком много выиграл и рассчитался с долгами. Как только начинает светать, я тащу его назад в «Мираж», в свой номер. Только войдя, он сразу же в изнеможении падает на мою кровать.
— Ненавижу то, что я делаю, — бормочет он в потолок.
А я ненавижу то, что не могу читать его мысли. Это все из–за пьяного тумана в его голове. Я подсаживаюсь к нему.
— Снова тяжелая ночь на работе?
— Я не должен об этом говорить.
— Ты можешь. Не волнуйся, я умею хранить секреты.
— Мой босс — сумасшедший.
— Генерал?
— Да. Он совершенно обезумел.
— Что ты имеешь в виду? Что он сделал?
Энди садится и смотрит на меня налитыми кровью глазами:
— Помнишь, я тебе говорил, что мы работаем над поразительным открытием?
— Да. Ты сказал, что это будет одно из величайших открытий современности. — Я улыбаюсь: — Я еще подумала, что ты хочешь произвести на меня впечатление.
Он качает головой:
— Я не преувеличивал. Мы играем со взрывоопасным генетическим материалом — и это еще мягко сказано. Этот генерал приказал нам искусственно клонировать его. Ты знаешь, что это означает?
Я киваю:
— Вы собираетесь размножить его — в пробирке.
— Да. Это дилетантский взгляд, но, в общем–то, правильный.
Он смотрит в окно на сверкающий Стрип. Когда он снова начинает говорить, в его голосе слышан ужас, которым он объят.
— Мы собираемся скопировать нечто такое, что, если это удастся, скажется на всем человечестве.
Все даже хуже, чем я думала. Надо кончать с этой шарадой.
Он приоткрылся мне. Надо этим воспользоваться.
— Энди? — шепчу я.
Он смотрит на меня. Я ловлю его взгляд.
— Да, Лара? — говорит он.