Жечь мосты и грабить корованы
Шрифт:
А потом Димка женился, а потом я подросла и тоже вышла замуж.
Потом Димка развелся, и я развелась.
Правда, никакой связи между нашими разводами не было. Просто Димкина жена не захотела делить с мужем его кочевую жизнь мостостроителя, а мы со Степкиным отцом — Лаврушиным Михаилом Александровичем просто так разошлись. Ну в смысле разошлись совсем по другим причинам.
Мы снова не спеша побрели вдоль борта яхты.
Над рекой стелился туман, от воды порядком тянуло сыростью, и мне в моем
Я зябко передернула плечами.
— Сырость какая на реке, — сказала я. — А днем было так солнечно, жарко...
Димка сдернул с себя болтавшийся у него на шее тонкий шерстяной джемпер, однако вместо того, чтобы элегантно набросить его мне на плечи, взял и просто натянул его на меня как мешок. Джемпер повис на мне почти до колен. Несмотря на то, что я не маленького роста, но до Димкиных почти двух метров мне, естественно, далеко. Поэтому выглядела я в таком прикиде наверняка комично. Но все равно это было очень кстати.
Засунув руки поглубже в рукава, я с благодарностью кивнула.
— Спасибо.
— На здоровье. — Димка обнял меня за плечи, и мы побрели по палубе дальше.
Мимо нас таким же прогулочным шагом продефилировали Соламатины. После душной кают-компании им, видно, тоже захотелось подышать перед сном свежим воздухом.
— Спать еще не собираетесь? — спросил, поравнявшись с нами, профессор.
Я неопределенно пожала плечами.
— А мы вот уже отправляемся на боковую. Да, Женюра? — Он нежно обнял свою стокилограммовую половину и чмокнул ее в щеку. — Спать страшно хочется.
Женюра окинула нас с Димкой цепким взглядом и кивнула.
— Да действительно поздно, — процедила она, — да и холодно. Спокойной ночи.
Соламатины прошли мимо к дверям спального отсека и скрылись на лестнице. А Димка вдруг зачем-то вновь вернулся к теме моего несложившегося замужества.
— А этот последний, за которого ты вроде бы собиралась замуж, — спросил он, — он что... — Димка запнулся. — Ты что его любила, что ли?
Такой вопрос меня не только обескуражил, но даже возмутил.
— Вот это да! — обиделась я. — Это что же, по-твоему, я уже и полюбить, что ли, не могу? Или, может быть, по-твоему, я стала бы выходить замуж без любви, что ли?
Я даже разозлилась. Второй раз за вечер Димка выводил меня из равновесия.
«И что это с ним сегодня такое? — подумала я. — С чего он вздумал говорить мне гадости? Поругаться, что ли, хочет?»
Я с подозрением покосилась на друга детства. Но тот только рассмеялся и поднял руки.
— Сдаюсь-сдаюсь, — сказал он. — И чего ты так раскипятилась? Ну любила и любила. Чего ты?
Но я почему-то и в самом деле раскипятилась. Вспомнила опять Макса и все, что было с ним связано, — хорошее и плохое. Хорошего было, конечно, намного
Время и в самом деле было уже позднее, и на верхней палубе остались топтаться под музыку только Кутузов, Степка и Альбина Александровна с Аллочкой. Остальные разбрелись кто куда, а скорее всего спать пошли.
— Танцуете? — задала я риторический вопрос, проходя мимо обнявшихся парочек. — Ну-ну, а мы уже спать идем.
Степка на секунду оторвался от созерцания красивого личика отцовой аспиранточки и послал мне лучезарную улыбку.
— Приятных снов, — произнес он каким-то незнакомым мне голосом и снова уставился на аспиранточку.
От неожиданности я на секунду притормозила и уставилась на обнимавшуюся парочку, но Димка, шедший сзади, слегка подтолкнул меня в спину.
— Чего уставилась, мамаша? — с ехидством бросил он. — Не заметила, как сын вырос?
Я ничего не ответила и неопределенно мотнула головой. «Все выросли, — грустно подумала я. — И Степка, и я. А отец так вообще до шестидесятилетнего юбилея дорос. Ну и ладно. Ну и хорошо».
— Спокойной ночи, — сказала я Димке и направилась в свою каюту.
— Спокойной, — донеслось мне в ответ.
В каюте меня поджидала выспавшаяся и соскучившаяся Дулька. Ей уже порядком поднадоело сидеть тут совершенно одной, и моему появлению она обрадовалась так, как может радоваться только собака — бурно, искренне и бескорыстно.
— Привет, собака, — сказала я и взяла ее на руки. — Соскучилась?
Дулька изо всех сил пыталась лизнуть меня в лицо, но я умело уворачивалась.
— Есть хочешь?
Она задергалась у меня в руках, пытаясь спрыгнуть на пол и приступить к трапезе немедленно. Дулька всегда голодна и готова к принятию пищи в любое время суток. Вот разбуди ее среди ночи и предложи поесть, тут же вскочит и побежит на кухню. Правда, никто таких экспериментов с ней пока не проводил — нельзя же собаку перекармливать, но думаю, что если ей предложить, то не откажется.
Я насыпала в мисочку сухого корма и стала стягивать с себя одежду — сначала Димкин джемпер, потом платье.
— Господи, как же я устала, — сказала я сама себе, — будто бы вагон картошки разгрузила (Можно подумать, что я когда-нибудь разгружала вагоны с картошкой.) — Спать, спать, теперь только спать. Нет, сначала в душ, а потом спать.
При слове «спать» Дулька оторвалась от своего ужина и, подняв голову, грустно на меня посмотрела. Ей-то опять спать было уже не в радость, она и так целый день проспала. Я с сочувствием посмотрела на собаку и отправилась в ванную.