Железный прапор
Шрифт:
Тогда, сутки назад, Леший говорил Игорю у разграбленного зимовья, что много чего, мол, исчезло, что само по себе говорило о том, что все эти вещи взять с собой мог только человек знающий. Говорил он и об этой мине. Мол, если заплутал человек в пургу да на зимовье наткнулся, то всегда мог о себе оповестить таким вот образом – Святозар всегда прилагал подробную, им же собственноручно написанную инструкцию, в которой советовал запустить эти ракеты с вершины ближайшей сопки – в этом случае ракеты видать километров за двадцать… «Растяжка», на которую наступил Медведь, находилась на вершине господствующей над другими сопки. Видимо, Бобер не погнушался советом стареющего «морпеховского спеца»…
– Вот ты и сообщил о себе, придурок… – констатировал факт ошибки Медведь. – Теперь он точно знает, что я иду. А значит, надо ждать сюрпризов… Так! Спокойно, прапорщик! Как там Шах говорил-то? «Если ошибку исправить не представляется возможным, то ее последствия надо
Приняв такое решение, Игорь соорудил на скорую руку небольшой, но жаркий костерок и принялся жевать копченую, им же отловленную рыбу.
– Так! Ну, хватит морду баловать! – приказал он себе. – Пора и делом заняться!
Расчистив перед собой небольшой пятачок земли подошвой ботинка, он стал чертить только ему понятные иероглифы.
«Значится, так! Что мы имеем? – Он задумался на несколько долгих минут. – Бобер… Ему что-то около тридцати двух лет, значит, в самой силе мужик. Опытный – два года срочной и восемь лет "куском", последние два года за Речкой… Орден и две медали… А я-то за шесть лет всего две "висячки" имею, хотя и не сидел по штабным кабинетам никогда… Это значит что? Это значит то, что он не боится идти на риск… Так! Дальше. Мастер рукопашного и ножевого боя, инструктор… Хреново! Теперь… Знает, кто за ним идет. Меня то есть. И неплохо знает. Знает, кто я такой. А это тоже хреново! Дальше… Что он имеет в арсенале? Первое: "АКСУ" и "макарку" Зямы. Значит, два рожка к автомату, менты – не армия, это шестьдесят патронов, и две обоймы к "ПМу" – это шестнадцать раз пульнуть… Второе: холодное. Его любимое. Это его "территория"… Два ножа как минимум, один из них не самоделка зэковская, а отличный охотничий из зимовья, а возможно, что и три – у того, второго, зэка мы не нашли ничего. Что еще?.. Остальное он набрал из машины и из зимовья. Топор – раз. Шесть банок тушенки – из них можно соорудить как минимум двенадцать сюрикенов, да и мало ли еще чего, такие полосы крепкой жести. Да хоть наконечники для стрел!.. Бухта веревки, две катушки лески. Он ее уже и использовал на мой "салют"… Одет… Одет тепло – фуфайка своя, из зимовья меховой телогрей и вязаные носки прихватил, крепкие юфтевые сапоги с Зямы снял, сука!.. Остальное по мелочи… Короче говоря, этот ублюдок готов к длительному переходу по тайге, и он хорошо вооружен – это в минусах…»
Становилось заметно прохладно. Медведь поежился и, застегнув на все пуговицы свою самодельную куртку, натянул поверх одежды маскхалат.
– Прохладно становится… – обращаясь к самому себе, тихо проговорил он. – А замерзать сейчас нельзя… Мышцы задубеют – быстро не пойдешь…
Он подбросил в костерок несколько сухих веток валежника и стал кипятить воду для чая. Еще тогда, у зимовья, он подобрал пустую консервную банку из-под каши. Такие консервы тогда делали только для армии – гречневая каша с мясом – отличная, питательная штука. Но суть не в той съеденной кем-то каше, а в самой банке. Она была не плоская, а в форме обычного стакана, и вмещала ровно двести граммов. Они с Лешим, уходя из лесничества, совершенно не подумали о такой мелочи, как кружка. Вот Медведь и прихватил ту баночку, а она и пригодилась…
"…Так. Что мы имеем в плюсах? – продолжил свои мысли Игорь, прихлебывая обжигающий чай. – Я… Ну, про себя самого я все знаю… Я его моложе лет на восемь. Весь мой армейский опыт – опыт в войне. Это хорошо… Да и год службы в «Витязе» дал огромную школу – в отряде такому научили, что в ВДВ я, прослужив четыре с половиной года, о таком даже и не слышал, значит, не мог слышать и Бобер, а это тоже хорошо! Я его тяжелее килограммов на сорок – это может пригодиться, когда вязать его буду. Хотя… Его близко к себе подпускать нельзя, он все же мастер «рукопашки». Значит, мой вес все же – минус. Ладно, там видно будет! Вооружение… «СКС» с хорошей оптикой. Патронов к нему… Так, сколько я там набрал впопыхах?..»
Медведь вытряхнул на тщательно утоптанный пятачок земли весь свой арсенал:
"…Пятьдесят два патрона. Достаточно! Больше и незачем… Нож. Вот эта штука действительно отличная. – Он повертел перед глазами нож боевых пловцов. – А главное, универсальная – тут тебе в полой ручке и нитки с иглой, и леска с крючками, и два маленьких тюбика: с йодом и очень мощно действующим обезболивающим препаратом. Если понадобится, то можешь и рыбу словить, и сам себе небольшую рану заштопать… Скрывает все это добро навинчивающийся на рукоятку ножа колпачок с вмонтированным в него фосфоресцирующим компасом… Спасибо умникам из ВПК. Дальше… Четыре тротиловые шашки, но они, скорее всего, не понадобятся, а жаль… МСЛ. Сюрикен, самим же Бобром и сделанный… Бухта отличного репшнура, пять метров крепкой сети – бредень Лешего. Что еще? Еда… Так! Килограмма три рыбы, сала кусень на полтора кило, примерно полкило пшеничной крупы из зимовья, оттуда же две пачки чая и немного кускового сахара. Ну, и четыре лепешки осталось вместо хлеба. Маловато, чтобы нести такую тушу, как твоя, Медведь, в том же темпе – максимум дней на шесть-семь. Ну что ж, вот тебе, прапорщик, и временной лимит и сроки выполнения – неделя… Ладно! Что еще? Три пачки «Космоса» – это хорошо, без курева было бы тяжело… Два коробка «Охотничьих» спичек – поберечь надо бы… Одежда… Джинсы, байковая рубашка, тельник, ну, он-то всегда со мной, куртка Лешего, она хоть и удобная, но как общевойсковая шинель – летом жарко, зимой холодно, маскхалат – прорезиненная, непромокаемая вещь, вот это хорошо – он и тепло тела не пропускает, и промокнуть не даст… Ну, вот и все… Хотя нет, есть еще армейский «индивидуальный пакет» – бинт, ватный тампон… Хорошо, хоть свои «тапочки» [65] догадался надеть, а не эти кроссовки…»
65
«Балетные тапочки» – экспериментальные прыжковые ботинки. Их много позже армейский сленг переименовал в «берцы». Высокие, на треть голени, шнурованные ботинки на натуральной каучуковой подошве с вшитыми в носки железными чашками. Удобные и не тяжелые. А еще в рукопашном бою ударом такого ботинка запросто можно было отбить мошонку или, скажем, почку, короче говоря, сделать в один миг инвалида. Потому такие удары разрешались командованием в исключительных случаях.
Произведенная ревизия возможностей, а значит, и перспектива радовала не особенно. Точнее сказать, не радовала вообще.
«Да-а, прапорщик, минусов получается намного больше – и в вооружении, и в одежде, и в еде… И во времени он тебя опережает… Думай! Иначе его не взять! Думай!.. – Медведь напряженно тер лоб. – Знание местности… Тут мы на равных – у него такая же карта из планшета Зямы, что и у меня от Лешего… Что еще? Куда он идет? Пока что петляет, что твой заяц, но тянет на север, северо-запад. На Тобольск нацелился? Нормальный беглый зэк никогда не пойдет от одной "пересылки" к другой – это против их природы. Значит, у него есть четкий план, что и понятно – сколько лет в армии… Тобольск…»
Медведь развернул карту и стал всматриваться в топографические значки при неверном мерцающем свете костра:
«Не сказать, что городишко малый – до ста тысяч, судя по карте, населения. Гостиницы, небольшой, по всему видать, аэропорт. И… Речной порт… Один из самых больших на Иртыше в здешних местах. Тюмень тоже имеет речной порт, на Туре. Тура впадает в Тобол. А Тобол вливается в Иртыш как раз в Тобольске… Но Тюмень – это уже по-настоящему большой город – и аэропланы во все концы, и поездов проходящих уйма. На Омск, на Свердловск. На Москву… И с севера, из Якутии, подходит ветка, проходящая… Через Тобольск?.. Так что это значит? Все-таки Тобольск? Или дальше? Но до него километров шестьсот, не меньше!.. Хотя… Прошел же он от Чулыма те же шесть сотен? За двенадцать дней прошел! Это по полусотне в день! И не ослаб, и идет дальше… Ах ты ж сука! Сильный, говоришь, подготовленный? А я тебя сделаю! Вычислил я тебя, Бобер! Теперь дело техники…»
Успокоенный своим открытием, Игорь с чистой совестью лег спать…
Та его первая ночь в одиночестве в тайге прошла спокойно. Но она же была и последней ночью, когда Медведю удалось поспать в прямом смысле слова. Дальше начались сюрпризы и выматывающие нервы и душевные вместе с физическими силы неприятности…
Проснувшись на утренней зорьке, он с огромным удивлением обнаружил, что воды в его фляге осталось едва ли больше трети, то есть граммов триста от силы.
«Дела-а! Как же это я так проворонил-то? – смотрел он недоумевающе на флягу. – А еще прапорщик, называется! Сколько раз и скольких солдат наказывал за отсутствие воды! Вода – это жизнь! А сам-то что? Сапожник без сапог? Салабон ты, прапорщик Барзов, и придурок!..»
– Твою мать, Игорь! – выругался он вслух. – Че теперь делать будешь? Дождевую собирать?..
Это действительно был большой прокол, и Медведь, как никто другой, наученный многолетним военным опытом, понимал это. Вода – это действительно жизнь… Человеческий организм устроен так, что он может голодать до двух, а иногда и до трех месяцев, но!.. При этом необходимо пить. Без воды же человек «заплетет ласты» через две-три недели. И не важно – знойные ли это пустынные пески, горы или суровая сибирская тайга! Диалектика жизни, познанная через диалектику войны…