Железом и кровью
Шрифт:
Топоры поснимали, а потом всем желающим предлагали сделать тоже самое, что вытворял Фёдор. В качестве подарка обещали отдать тот самый полушубок.
Собралась целая очередь молодых парней. А меня Фёдор взял за руку и жестом отозвал в сторону:
— Ты не обижайся, брат, — проговорил он. — Вижу, что воин ты отличный, но к нашей забаве надо попривыкнуть. Я — Фёдор Выжлятников.
— Слыхал. Охотник?
— Все мы тут охотники. Вон видишь на старосте медвежий тулуп, то он в позапрошлом году добыл, когда мы зимой за Тёмную пущу ходили. Тогда его сына,
— Я - Бор. Послушай, у меня к тебе есть дело небольшое.
— Да? Какое?
— Не выступишь ли в роли провожатого? Мне надо в усадьбу эльфа попасть.
— Отчего же не провести! Но завтра. Сегодня у нас праздник, — Выжлятников широко улыбнулся и потянул меня к соломенному дому.
Там уже практически закончили устанавливать столы. Мне прямо-таки насильно всунули в руки кружку до краёв наполненную, как мне потом объяснили, бошкой — местным хмельным напитком с сильным медово-солодовым привкусом… Из чего его готовили, я так и не понял, но после третьей порции, ноги стали непослушными, хотя голова работала чётко.
Вскоре на столах появилось множество всевозможной снеди. Но главным блюдом всё же сегодня являлись круглые хлебцы, именуемые здесь «борошничей».
Еда поглощалась просто в невиданных масштабах. И всё запивалось бошкой в не меньших количествах. Веселье продолжалось до самой темноты. Да и потом зажгли факелы. Тут заиграла музыка. Помню, что я даже пытался танцевать, но захмелевшее тело слушалось плохо.
Настроение было преотличное. Давно такого не переживал.
— …бошка, — это мне пытался что-то объяснить один сильно подвыпивший мужичок.
Я с трудом узнал в нём старосту. Он поднял вверх правую руку — у зуреньцев это был знак внимания, и проговорил:
— Ще мой а-атэць… он-то варыл знамэнну бошку.
Староста протянул мне полную до краёв кружку и, взяв свою, поднялся:
— Знамэнну! Памятай про тэ! Спостуймо!
— Спостуймо, — улыбнулся я и принялся пить.
— Хароша ты людына! — полез обниматься староста, но не удержался и рухнул вниз.
Выжлятников ловко его подхватил и посадил на место.
— А, кстати, — улыбался охотник, подмигивая мне, — шубу со столба так никто и не снял.
У меня тут же, было, возникла мысль самому попробовать, но я понял, что не только в столб не попаду, но даже и топор не подниму. Потому просто продолжил пировать.
И к вечеру наклюкался так, что еле-еле добрёл до своей комнаты. Глаза сами собой закрылись, и разум окутал глубокий сон.
8
На всём пути до усадьбы моросил мелкий холодный дождик. В лесу было тихо.
На удивление, голова работала ясно, а тело даже не ныло после вчерашней гулянки. Фёдор же выглядел каким-то уставшим, но весь день топал, ни на что не жалуясь.
С нами ещё увязался Рогоша. Едва завидев нас утром, он бросился к Выжлятникову с просьбой взять с собой на охоту.
— Да мы по делам, — отмахивался тот.
— Дяцько, визмы та из собой!
— Дюже охоту
Я пожал плечами. Хотя, если честно, может, надо было отказать.
Мы вышли рано утром, стараясь никого не будить. Коня я оставил на хуторе, вооружился и последовал за Выжлятниковым. Замыкал шествие Рогоша, в руках которого я увидел короткое тонкое копье. Потемневшая сталь тускло поблёскивала на листообразном длинном наконечнике, выдавая древность этого оружия.
Шли мы без остановок и под вечер попали в нужное место.
— Там, за ельником, — проговорил Фёдор, когда мы миновали широкую плешь очередной поляны, поросшей густой пожухлой травой, доходившей мне до плеч. — Вот там и его усадьба. Да только он в это время года тут не живёт.
— Я знаю. Мне говорили.
Через полчаса мы вышли на пригорок, с которого я увидел странную янтарно-жёлтую конструкцию, буквально светившуюся изнутри.
Это и была усадьба. Огромный шар, внешне напоминающий яблоко, обвитый блестящим растительным узором. Вместо листиков вверх вздымалась бронзовая маковка какого-то витиеватого символа. Лежал этот шар на огромном плоском круглом щите, в который воткнулся высокий остроносый конус. А по периметру спирально вздымалась изящная ажурная лестница.
— Как это…
Я так и не закончил вопроса, поражённый увиденным. Кажется, Выжлятников ожидал подобной реакции: он негромко хохотнул и пошёл вниз первым.
— Ты, видно, на Тенебре никогда не был, — бросил он мне. — Там такие штуки по-больше, да по-красивее будут.
— Тенебре? — отчего-то переспросил я, следуя за ним.
Меня, наверное, больше удивило, что он там был. Отчего-то казалось, что Выжлятников только в Южной Берестянке промышляет.
— Ну да. Это эльфийский аллод. Меня как-то туда звали, чтобы я помог в очистке леса от сумеречных тварей: крыс да тарантулов… Вот времечко было!
Мы подошли к усадьбе и я снова подивился мастерству эльфов.
— Оглядись здесь, пожалуйста, — попросил я Выжлятникова. — Мне тут что-то не нравится.
Фёдор как-то странно посмотрел на меня, но просьбу выполнил. А я, тем временем, взобрался по лестнице вверх до самого входа. Вместо двери была какая-то странная желтоватая дымка. Я протянул руку, которая тут же «провалилась», не почувствовав преграды.
Решившись на пробный шаг, я проскользнул сквозь «завесу» и очутился в ярко освещенной круглой комнате. Отчего-то казалось, что она гораздо больше, чем снаружи.
Здесь царил полный хаос: на полу валялись подушки, некоторые из них были изорваны; у стены был перевёрнутый столик и какая-то разбитая посуда; книги, бумаги — всё это плотным ворохом покрывало правый сектор комнаты. Я ещё раз огляделся и вышел наружу.
Тут меня окликнул Фёдор. Они с Рогошей сидели у небольшой кочки и что-то разглядывали.
— Ты был прав, — сказал Выжлятников, едва я спустился.
— Что там?
— Я бы предположил, что на эльфа напали и увезли.
— Найдёшь куда?