Железом и кровью
Шрифт:
— Навряд ли. Следы старые… Единственное что скажу: поехали они вон в ту сторону.
Тут Фёдор указал на юго-восток.
— А что там?
— Там? — он поморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Там… горы, Большие Валуны… восточнее — Гиблая чаща.
— Большие Валуны?
— Ну да. Копи, где добывают метеоритную руду.
— Они охраняются?
— Не понял, — нахмурился Фёдор.
— Ладно, ничего. Куда по-твоему следует идти?
— Я бы на месте разбойников махнул бы в Гиблую чащу. Место такое, что… В общем, как ты из названия понял — не хрен туда соваться.
Мы
— Ну ты, конечно, даёшь! Чего мы там забыли, в чаще-то, а?
— Надо разобраться, — ответил я.
Фёдор выругался на своём зуреньском диалекте и зло махнул рукой.
— Ладно, я сведу тебя на Большую плешь. Там обычно охотники собираются. А дальше — ни-ни. Сам. Мы с Рогошей тебя обождём, коли хочешь.
— Сведи, — кивнул я головой. — Далеко?
— Сутки, если скорым ходом.
Я снова кивнул головой. Выжлятников стал разбивать бивак, а на моё предложение переночевать в доме эльфа лишь отмахнулся.
— Ещё чего! Ты знаешь, кто тут жил?
— И кто?
— Волшебник. Маг. Нихаз его знает, что в этом доме с нами может произойти. Я лучше тут с Рогошей посижу.
Я ещё раз посмотрел на «яблоко» усадьбы и остался внизу с охотниками.
Осенью темнеет быстро. Особенно когда погода не радует. На ночь поднялся пронизывающий северный ветер.
Мы наскоро перекусили и, укутавшись в теплые шкуры, легли спать. А утром, едва рассвело, снова тронулись в путь.
Выжлятников шёл по-прежнему быстро, безошибочно находя заметные только ему лесные тропы. Рогоша не отставал, и старался сегодня идти подле своего старшего товарища, который доходчиво втолковывал ему охотничьи истины. Говорили они по своему и я оттого мало, что понимал, хотя и не старался это делать.
Один раз мы остановились, чтобы поесть и немного передохнуть. И снова в путь. Я всё дорогу наслаждался природой: столь очаровательных мест давно не приходилось видеть.
Красивый всё-таки этот край Светолесья, хоть и дикий немного.
Фёдор вдруг присел и что-то разгрёб рукой в пожухлой листве.
— Свежий, — не понятно о чём проговорил он.
Я подошёл и наклонился.
— Свежий помёт, — пояснил он. — Матерый кабан… Н-да, мы сейчас на его земле.
С минуту Выжлятников что-то обдумывал, а потом вдруг вытянул нож и протянул его мне.
— Пригодится, — сквозь зубы проговорил он. — Надо бы его пугнуть, а то, чего доброго, на нас пойдёт. Сможешь? — повернулся он ко мне.
— Я-то смогу, но…
— Рогоша, пойдёшь со мной. И чтоб ни-ни, понял?.. Нюх у него — не передать словами! — рассказывал Фёдор. — Учует тебя в два счёта. Да и слух ничего.
Парень кивнул головой.
Оглядевшись по сторонам, Выжлятников указал мне рукой направление и знаком сообщил, что следует быть крайне осторожным. Сам охотник вместе с Рогошей двинулся через заросли лещины. Я даже не успел увидеть, как они растворились среди листвы.
Проверив ещё раз на остроту полученный нож, я медленно отправился по своему маршруту.
Ещё ни разу мне не приходилось охотиться на кабана. Я попытался вспомнить всё, что
Выжлятников предупреждал, чтобы я был по-максимуму осторожен, хотя мы и так двигались с подветренной стороны.
Уже начинало вечереть и вепрь, по моему разумению, должен был выйти на кормёжку. Я достиг указанной точки и сел под берёзой. Мелкая изморось обильно ложилась вокруг, превращая предметы в блестящие памятники, словно покрытые маленькими бриллиантами.
От листвы сильно тянуло сыростью. На вечер стал усиливаться ветер. Ветки деревьев над головой заплясали в диком танце.
Фёдор уже наверняка вышел на след кабана и должен был начать гнать его на меня. С каждой минутой смеркалось всё больше и я уже стал опасаться, что не смогу попасть в зверя. Когда неожиданно слева донёсся громкий хруст ломающихся веток. Если судить по этому звуку, этот хруст создавало явно крупное существо. Я вытянул заговорённую стрелу.
— Плед-Сках! Взрыв! — и она ушла вправо, отрезая вепрю отход в ту часть леса.
Бабахнуло так, что на землю сразу повалилось несколько молоденьких сосенок.
Сейчас кабан должен был метнуться влево, но там был крутой высокий склон, и он навряд ли сможет его преодолеть. Однако для пущего дела, я пустил вторую взрывную стрелу, стараясь, чтобы она бабахнула позади зверя.
Воздух разорвал истошный визг и снова затрещали кусты лещины шагах в ста передо мной. Меня смущала плохая освещенность и я выпустил сразу две стрелы, поджигая стволы кедров на высоте трёх человеческих ростов. Они вспыхнули огромными факелами.
И тут же на поляну вылетела темная туша, размерами с доброго бычка. Кабан на секунду остановился, выпуская густые клубы пара и, словно зная моё месторасположение, помчался резко вправо, в лог.
У меня было максимум пять-шесть секунд.
Стрелять следовало в шею, иначе я мог его только ранить, а тогда вепрь легко превратится из добычи в охотника и бросится на своего обидчика.
Все эти мысли промчались в голове, едва кабан прошел половину пути. Стрела с широким острым листовидным наконечником мягко вылетела и, чуть повиливая «хвостом», стремительно помчалась в зверя. Остриё прошло насквозь, и я от удивление даже открыл рот. Выстрел был как никогда точен.
Вепрь по инерции промчался еще несколько сажень и ввалился в ближайшие кусты. Послушался жуткий треск и на землю свалились несколько сломанных берёзок.
Я не стал сразу же бросаться вперёд, помня о словах Фёдора про хитрость кабана. Тот мог притвориться мёртвым и стоило к нему бы приблизиться, как тотчас разорвал бы меня на мелкие куски.
Взяв в руки нож, я медленно поднялся и стал ждать. Кусты ещё с минуту трещали, а потом всё затихло. Единственное, что было слышно, так это горловой хрип умирающего животного.