Железом по белому
Шрифт:
— Чё? — ошарашено переспросил егерь, на ровном месте получивший лекцию об амфибиях.
— Типичная Rana temporaria, — вежливо пояснил профессор, — в просторечии — лягушка травяная.
— А… А… — егерь уже боялся что-то спрашивать, — А зачем вы ее в колодец бросили?
— К сожалению, этот любопытный экземпляр бросился в воду сам, чем крайне разочаровал меня, как биолога…
Так вот как эти сумасшедшие называются…
— …и науку в целом, ибо окончание месяца Мастера — слишком рано для пробуждения лягушек. Возможно, если бы мы исследовали этого самца,
Егерь снял шапку и вытер лоб:
— Вы бы лучше в дом какой постучались и попросили, — чуть жалобно произнес он, — Честное слово, вам не откажут.
— Пожалуй… — профессор задумчиво посмотрел на егеря, потом в колодец, — Пожалуй, мы последуем вашему совету. Я предпочитаю видеть любые экземпляры лягушек в спирту, а не в напитках.
Два ученых зашагали вдоль по улице, оставив егеря задумчиво смотреть им вслед. Ишь ты, лягушек в спирту он предпочитает… Чего только не пьют эти городские…
— Вот видишь, Адольф… — произнес профессор Рам на древнеэстском, впрочем, не раньше, чем убедился, что их никто не слышит. Конечно, ожидать встретить в этом захолустье знатока античных наречий было бы слишком… э… маловероятным, однако профессор хорошо знал историю и знал о том, что в жизни случаются самые невероятные совпадения.
— Видишь, Адольф, грубый и примитивный разум теряется при столкновении с высокоразвитым интеллектом. Сколько источников воды мы обработали?
— Все, хозяин.
— Я не спрашивал, все ли, я спросил «сколько».
— Простите, хозяин. Тринадцать.
— Хорошее число. Итак, эксперимент начат, теперь нам остается только наблюдать…
Глава 40
Шнееланд
Штальштадт
5 число месяца Монаха 1855 года
Ксавье
1
Плюх.
Шлепок каши плюхнулся в подставленную оловянную миску.
Плюх.
Наполнена еще одна миска.
Плюх.
Третья.
Плюх.
Четвертая.
Подавальщица, невысокая женщина в черном фартуке, работала с монотонностью машины, наполняя миски пришедших на обед рабочих. Только поршнем двигался туда-сюда черпак с выбитой надписью на черенке «Овсяная каша».
Для каждого блюда, которые подались в столовых Стального города, был свой собственный черпак, размер которого был точно выверен, чтобы каждый получал ровно столько же пищи, сколько и все остальные, не больше, не меньше, так, чтобы пищевая ценность каждой порции была одинакова, вне зависимости от того, какое блюдо сегодня в меню.
Ксавье, вместе со своими приятелями, бывшими морскими пехотинцами, наблюдали процесс питания рабочих через раскрытую дверь кухни. Да, при виде того, насколько здесь все продумано,
Все продумано. Все рассчитано.
Размеры черпаков, для каждого блюда свой. Рецептура блюд, в которых все должно было быть порезано на небольшие одинаковые кусочки, чтобы не возникало споров о том, у кого больше. Рацион, повторяющийся каждую неделю: три дня — мясо, один день, рыба, по выходным — вино.
— Кормят нас какой-то замазкой, — пробурчал один из получивших обед рабочих, недовольно покосившийся в сторону кухни. Ксавье с морпехами дружно хмыкнули, они работали поварами уже десять дней, и недовольство качеством пищи слышали регулярно. Один раз им даже попытались предъявить претензии после окончания рабочего дня, хотя и непонятно, на что рассчитывали те, кто попытался избить морских пехотинцев. Драка, если это короткое избиение можно назвать дракой, имела два последствия: новых поваров больше никто не трогал, выказывая недовольство исключительно устно, и к ним более уважительно стали относиться «музыканты».
— Не ели эти ребята вубернскую похлебку, не кривили бы морды… — лицо Кэтсхилла исказилось в гримасе, которая изобразила бы улыбку, если бы не давнее ранение.
2
Еще в конце прошлого века граф Вуберн, брумосский военный, полицейский, ученый и изобретатель (да, в 18 веке были возможны еще и не такие сочетания в одном человеке), был озадачен необходимостью дешево и питательно кормить заключенных, которых в Брумосе традиционно множество. Так как граф был не только полицейским, но и ученым, он придумал похлебку, состав которой был рассчитан на основе последних достижений науки (в те времена алхимия тоже считалась наукой), и позволял накормить максимальное количество человек за минимальные деньги.
С тех пор «вубернский супчик», состоящий из перловки, гороха, картофеля, уксуса, соли, воды и сухарей, и выглядящий так, как будто его уже пару раз съели, стал постоянным блюдом тех, кто не мог выбирать, что есть: заключенных, солдат, обитателей работных домов…
Судя по всему, тот, кто сочинял рацион столовых Штальштадта, был знаком с трудами графа по питанию, но все же еда здесь была гораздо разнообразнее, так что рабочие ворчали зря.
Впрочем, это особенность человеческой натуры: она быстро привыкает к хорошему, и начинает желать большего, считая привычное — дурным.
3
После завершения обеда, на который отводилось 30 минут, Ксавье нашел время, чтобы прогуляться по узким переходам между заводскими корпусами.
В четкой, научно выверенной планировке, прослеживались закономерности, явно не предусмотренные изначальным планом. Штальштадт был похож на луковицу, не тем, конечно, что вонял и доводил до слез — хотя, будем честными, и вони и слез здесь хватало — а тем, что состоял из нескольких слоев.
Первый, внешний — выплавка стали и производство безобидных бытовых вещей, вроде лопат и кос.