Железом по белому
Шрифт:
Второй, уже не для всех — более сложные производства, машины, механизмы, паровозы, станки, на многих из которых ставилось «Made in Brumos» и клейма известных мастерских островной империи. Рабочие с ухмылкой называли их подделками, но Ксавье, которому приходилось сталкиваться с брумосскими товарами, мог сказать, что качеством штальштадтские не только были не хуже брумосских. Они зачастую их превосходили. Так что чужие клейма были нужны не для того, чтобы подсовывать подделки, а для того, чтобы брумосцы как можно дольше не узнавали, что у них появились конкуренты.
На третьем слое работали люди, которые
Впрочем, нет, самым засекреченным был четвертый слой. Несколько цехов, в которых делали… что-то. Что именно, не знал никто, работающие в них молчали, как рыбы. Вожди «музыкантов», наверное, знали, от них ни у кого не было тайн. Потому что все знали, что тот, кто противится «музыкантам» живет очень недолго. Но с Ксавье, несмотря на то, что он вместе с компанией морских пехотинцев вошел в некое доверие к будущим бунтовщикам, такой информацией не делись.
Среди смутных слухов мелькнули только слова «Рыцарь» и «Полюс».
Глава 41
4
Ксавье понятия не имел, что это должно означать… вернее, значение слов «рыцарь» и «полюс» он знал, конечно, но что это могло означать в данном случае? Не верить же вздорным слухам, что в одном из секретных цехов строят огромных стальных рыцарей на паровом ходу, а в другом — не менее огромный бур, чтобы доставить его на Северный полюс и там просверлить землю насквозь…
Сейчас, впрочем, ему не до секретных цехов… вернее, до самих цехов ему дело есть, но не имеющее никакого отношения к тому, что там производится. Да хоть лифт в преисподнюю, для него в данный момент это неважно. Важно лишь то, что его послали сюда вовсе не для того, чтобы он готовил обеды толпам рабочих.
Он — сотник Черной сотни, и его задача, задача, ради которой он был послан сюда — осталась невыполненной. Более того — из-за него эта самая задача полностью провалена.
5
В первые же дни после своего проникновения в Штальшадт Ксавье осторожно разузнал о своем «двойнике». Да, несмотря на то, что руководство не только крайне мало общается с рабочими — практически не пересекается с ними, проходя высоко над головой по ажурным стальным галереям, пересекающими небо над заводами из конца в конец — но про многих из них рабочие знали. Знали они и про молодого сотника Черной сотни, в своем черном мундире неслышно скользившего тут и там.
Как понял юноша, его «двойник», прибыв на службу, сделал ровно то, что должен был сделать он, Ксавье: поступил в распоряжение среднего сотника Коля. После чего начал выполнять ту функцию, которая должна была достаться ему, невезучему и чересчур доверчивому младшему сотнику.
Выслеживать и устранять, скажем так, помехи производству.
Человеческие помехи.
Шпионов, бунтовщиков, мятежников, саботажников, всех тех, кто мешает стройному ритму производства так же, как деревянный башмак-сабо, засунутый в шестеренки станка.
Лжексавье, судя по полученной информации — состоящей, впрочем, из невразумительных сплетен и смутных слухов — справлялся со своей задачей неплохо. За те десять дней, что провел
Именно эта замечательная работа и приводила юношу в расстройство.
Ксавье точно знал, что его «двойник» — кто угодно, только не верный слуга государства и его величества короля Леопольда Седьмого. Значит, вся его деятельность — вождение за нос и предназначена только для того, чтобы усыпить бдительность его начальника, сотника Коля. Кто же «двойник» на самом деле — не суть важно, ибо в любом возможном варианте он может причинить огромный вред.
Юноша склонялся к тому, что его «двойник» — шпион какой-то из Трех империй, возможно, пытающийся проникнуть в тайну «Рыцаря» и «Полюса».
В размышлениях Ксавье сам не заметил, как дошел до забора, окружающего фабрику печатных машинок. Быстро огляделся — и ужом скользнул в узкую щель.
Штальштадт состоял из многих уровней. Галереи руководства в небе, переходы канализации — под землей… И ходы, которыми город был пронизан, как сыр — в середине.
В любом, сколь угодно распланированном и рассчитанном сооружении, тем более, таком огромном как целый город, всегда найдутся непредусмотренные конструкцией переходы, перелазы, задние дверцы и уязвимости. Потому что любое сооружение — живет. Меняется. Развивается.
Вот, например, два здания складов, из посеревших досок. Между ними — неширокое пространство, тупичок, упирающийся в высокий забор. В нем ничего нет, только растет куст бузины, явно случайно оказавшийся здесь после того, как птичка уронила семя. Для чего здесь этот тупичок? Да ни для чего — когда-то между складами находилось помещение, в котором стоял небольшой станок. Потому станок перетащили в другое, более подходящее место, вон, от него еще остался фундамент. Чтобы его перенести — разобрали фронтальную стену, а крышу пришлось убрать, потому что иначе она упала бы на головы грузчикам. И вот — пустое место. Тупик. Тупик, да не совсем: если войти в него, и подойти к углу правого склада — то можно увидеть щель, которая тянется между стеной склада и забором. Узкая, так что только стройный юнец может протиснуться — а в углу левого склада такой щели и вовсе нет — но если все же проскользнуть, то можно отодвинуть одну доску, затем вторую — и вот ты уже в той части города, куда пришлось бы идти, делая большой крюк. Причем не просто в части города, а именно в том самом месте, из которого, оставаясь невидимым, можно проследить за тем, куда же пойдет «двойник»…
Ксавье осторожно, стараясь не шуршать одеждой по шершавым стенам — иначе попадешься на глаза заводским приказчикам, и как ты им объяснишь грязь на рабочей одежде? — дошел до нужной доски. Протянул руку, чтобы отодвинуть ее…
И застыл.
Шрам на лице кольнуло.
Из-за забора слышались голоса.
Ну да, все правильно. Ты же не считал себя самым умным, единственным, кто догадается о тайных переходах и перелазах?
6
— Нет, я не с вами, — произнес голос с явственным грюнвальдским акцентом. Не таким, как у фюнмаркцев, что тянут шипящие, а мягким, как будто сюсюкающим. «Неть, я не сь вями». Ну да, после событий 27 дня месяца Мастера в Штальштадте появилось много рабочих из Грюнвальда…