Жемчужина Лабуана
Шрифт:
— Я бы предпочел ее той смерти, что ждет меня на Лабуане, — сказал Сандокан с мрачным отчаянием.
— Я думаю, Тигр Малайзии.
— Но мы пока не на Лабуане, и до этого что-то еще может случиться.
— Что вы хотите сказать? — спросил лейтенант, насторожившись. — Не думаете ли вы о самоубийстве?
— А вам-то что за дело? Умру я тем способом или другим, результат будет одинаков.
— Пожалуй, и я бы не стал вам мешать, — сказал лейтенант участливо. — Признаюсь, мне было бы тяжело видеть вас повешенным.
Сандокан
— Вы не будете противодействовать, если я покончу с собой?
— Нет, — отвечал лейтенант. — Такому доблестному человеку, как вы, я бы не отказал в подобной услуге.
— Тогда считайте меня мертвым.
— Я, однако, не могу предложить вам средство покончить с жизнью.
— У меня есть с собой все необходимое.
— Наверное, какой-нибудь яд?
— Мгновенный. Но прежде чем перейти в иной мир, я бы хотел просить вас об одной услуге.
— Человеку в вашем положении нельзя отказать ни в чем.
— Я бы хотел в последний раз увидеть Марианну.
Лейтенант молчал.
— Умоляю вас, — настаивал Сандокан.
Лейтенант молча покачал головой.
— Я получил приказ держать вас отдельно, — наконец сказал он. — И потом я думаю, что было бы лучше и для вас, и для леди Марианны помешать вам увидеться. Зачем заставлять ее плакать?
— Вы мне отказываете из утонченной жестокости, — сказал ему Сандокан. — Не думал, что храбрый моряк может стать таким палачом.
Лейтенант побледнел.
— Клянусь вам, у меня есть строжайший приказ, — ответил он. — Мне жаль, что вы сомневаетесь в моих словах.
— Извините меня, — сказал Сандокан.
— Я не держу на вас зла и, чтобы доказать, что никогда не имел ненависти против такого храбреца, как вы, обещаю привести сюда леди Гвиллок. Но вы причините ей только боль, вот увидите.
— Я ни словом не обмолвлюсь ей о самоубийстве.
— Тогда что же вы хотите сказать ей?
— Я оставил в тайном месте бесценные сокровища, и ни одна душа не знает, где они.
— И вы бы хотели оставить их ей?
— Да, чтобы она располагала ими, как ей захочется. Лейтенант, когда я смогу увидеть ее?
— Еще до вечера.
— Спасибо, сударь.
— Обещайте мне, однако, что вы не скажете ей о самоубийстве.
— Даю слово. И все же подумайте, какая жестокость, приходится умереть, когда счастье с любимой было уже так близко!
— Да, сударь.
— Лучше бы я открыл кингстоны и утопил мой праос в открытом море. По крайней мере я бы опускался в морские глубины, обнимая мою невесту.
— А куда вы направлялись, когда наши суда напали на вас?
— Далеко, очень далеко. Может быть, в Индию, может быть, на какой-нибудь остров Великого океана. Но что об этом говорить! Все кончено. Да свершится моя судьба.
— Прощайте, Тигр Малайзии, — сказал лейтенант.
— Сдержите ваше обещание.
— Через
Лейтенант позвал солдат, которые освободили от цепей Джуйоко, и в глубоком раздумье поднялся на палубу. Сандокан стоял у трапа и смотрел не него снизу, со странной улыбкой, скрестив руки на груди.
— Он вам принес хорошие новости? — спросил Джуйоко, подойдя.
— Сегодня ночью мы будем свободны, — ответил Сандокан.
— А если побег не удастся?
— Тогда мы пробьем борта этого корабля и умрем все: и мы, и они вместе с нами. Однако будем надеяться, что Марианна нам поможет.
Глава 30
ПОБЕГ
После ухода лейтенанта Сандокан сел на нижней ступеньке трапа и, сжав голову руками, погрузился в невеселые думы.
Скорбь и отчаяние отражались в его чертах. Если бы он был способен плакать, немало слез оросило бы его щеки. Но он только стискивал зубы и еле слышно временами стонал.
Джуйоко улегся невдалеке, с тревогой глядя на своего капитана. Видя Тигра Малайзии в таком состоянии, он не осмеливался расспрашивать его о будущих планах.
Так протекло двадцать-тридцать минут, когда люк вновь поднялся, открыв кусочек изумительно голубого, ясного неба над их головой.
Заметив проникший в полумрак луч света, Сандокан быстро встал, устремив взгляд на лестницу.
По крутым ступенькам к нему в трюм спускалась Марианна, бледная, с грустными, заплаканными глазами, и все же по-прежнему прекрасная. Ее сопровождал лейтенант, держа на всякий случай правую руку на рукояти пистолета, заткнутого за пояс.
Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.
— Любовь моя! — воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. — Какое счастье, что я снова вижу тебя!
— Сандокан, — прошептала она, разражаясь рыданиями.
– Я думала, что мы не увидимся больше никогда!
— Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.
— Мое сердце разбито, мой храбрый друг! — сказала Марианна, утирая слезы. — Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!
— Твой!.. — воскликнул он с глубоким вздохом. — Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?
— Но я спасу тебя!
— Это еще возможно, если ты мне поможешь, — быстро прошептал он.
— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.
— Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.
Он бросил быстрый взгляд на лейтенанта, который, не двигаясь, сидел на ступеньке, и увлек девушку как можно дальше от трапа.