Жена или смерть (сборник)
Шрифт:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну хотя бы, что делал этот полицейский на боковом шоссе в столь поздний час?
– Не знаю. Какое это имеет значение?
– По-моему, имеет, но отложим это пока. Когда ты переодевалась, ты кого-нибудь видела на пляже?
– Нет конечно. Там никого не было.
– И все-таки он должен был там быть. Я поеду и осмотрю там все при дневном свете. Не пойму только, где он мог прятаться. Как ты думаешь, не мог ли он подойти и взять купальник, пока мы объяснялись под пальмами? Тогда он не знает, что машина повреждена.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Я не
– Ладно. С какой скоростью ты ехала?
– Не знаю точно. Я была так расстроена…
– Приблизительно. Семьдесят? Восемьдесят?
– Скорее семьдесят.
– Ты не видела О’Брайена?
– Нет.
– Он обогнал тебя и закричал тебе что-то?
– Да.
– Слева или справа?
Она колебалась.
– Кажется, справа.
– Люсиль, этого не может быть. Повреждена левая фара.
Она сильно покраснела, но краска тут же схлынула с ее лица.
– Зачем ты тогда спрашиваешь, если сам все знаешь?
– сердито спросила она.
– О’кей, что было дальше?
– Я уже говорила. Я поняла, что, наверное, повредила его мотоцикл и твою машину. Я испугалась. Решила, что лучше все тебе рассказать, и поехала к тебе домой.
Я зажег еще одну сигарету, наблюдая за ней. Она не поднимала глаз.
– Откуда ты знала, где я живу?
– спросил я.
Она вздрогнула.
– Я… я посмотрела твой адрес в телефонной книге, - сказала она очень медленно, как будто давая себе время подумать.
– Я однажды проезжала мимо твоего дома на велосипеде.
Я почувствовал, что вряд ли она говорит правду.
– Когда ты ехала сюда, тебе встречались машины?
– По-моему, нет.
– Это очень важно, Люсиль. У тебя была разбита одна фара. Водитель, увидевший машину с одной горящей фарой, конечно, запомнит ее и может сообщить в полицию. И тогда им не надо будет обыскивать весь город - они будут знать примерный район нахождения поврежденной машины.
Она побелела еще больше, если только это было возможно.
– Ну, вспомни, ты не встречала другие машины?
Она покачала головой.
– Не могу вспомнить. Я думала тогда только о том, чтобы скорее добраться сюда.
– Ну ладно, пока все, - сказал я.
– Тебе лучше ехать домой.
Она медленно поднялась.
– А что ты собираешься делать, Чес?
– Честное слово, пока не знаю. Я должен все обдумать.
Она изучала мое лицо.
– Что ты будешь делать с машиной?
– Это еще одна проблема, над которой мне придется подумать. Пока не знаю.
– А если мне снова позвонит этот человек и будет требовать деньги? Могу я ему что-нибудь обещать?
– Нет. Если он потребует денег, скажи, чтобы он связался со мной. Знаешь, Люсиль, складывается такое впечатление, что ты очень стремишься к тому, чтобы он получил деньги.
– Что ты! Зачем мне это!
– она буквально завизжала.
– Но я знаю, он будет шантажировать меня. Ему нужно дать денег, если он попросит.
– Но он их еще не просит, Люсиль! Перестань заводить себя. Езжай домой. Мне нужно спокойно все обдумать. Позвони мне вечером, часов в десять. Может, у меня будет что-то новое.
Неожиданно она упала ко мне в объятия, прижав свои легкие дрожащие губы к моим…
– О, Чес, - шептала она, обнимая меня за шею.
– Я так боюсь. Помоги мне. Сделай что-нибудь.
Я сделал над собой усилие и оттолкнул ее. Прикосновение ее сильно возбудило меня. Я отошел к окну и отвернулся.
– Я позвоню тебе в десять, Чес, - сказала она.
– Хорошо, - ответил я не оборачиваясь.
Через несколько минут щелкнул дверной замок, и я понял, что она ушла.
Было без двадцати одиннадцать.
Я сел в кресло и принялся размышлять. Во всей этой истории было что-то не то. Люсиль почему-то лгала мне. Почему она настаивала на том, что О’Брайен обогнал ее справа? Она не могла также не встретить других машин на оживленной трассе. Надо было что-то делать. Полиция уже, возможно, знает, в каком именно районе города надо искать машину.
Потом я вспомнил о пятнах крови на боку и колесе «кадиллака». Я взял в гараже ведро, тряпку и жидкость для чистки машин, сел в «понтиак» и поехал к гаражу Сиборна.
В ярком свете солнца я увидел, что левая фара разбита вдребезги. Я нагнулся, чтобы посмотреть на пятна крови, и тут меня ждало нечто удивительное. Пятен крови не было. Я осмотрел левое колесо - на нем тоже ничего не было. Тогда я обошел машину и склонился над правым боком. Правый бок был забрызган кровью. Я еще раз осмотрел разбитую фару и тут понял одну несложную вещь. Вся история Люсиль была чистейшей выдумкой. Чтобы так разбить фару, нужно ударить не сбоку, а в лоб. Следовательно, полицейский не догонял ее, а ехал ей навстречу. И значит, она не могла его не видеть. Очевидно, она ехала слишком быстро и, потеряв управление, не смогла вовремя свернуть. Зачем она выдумала все эти подробности? Ни один суд, хоть раз взглянув на повреждения, не поверит ни единому ее слову. Внезапно я понял, насколько для меня опаснее новое положение вещей. Но кровь на правой стороне все еще оставалась загадкой. При любом взаимном положении машины и мотоцикла она не могла там оказаться. Сначала я решил не смывать пятна. Они могли бы вызвать затруднения в ходе следствия, а, имея умного защитника, на этом можно было бы неплохо сыграть. Потом я привел в порядок дверь гаража. Я был уверен, что полиция не станет сюда врываться. Она сначала свяжется с Сиборном, чтобы получить ключ. Это мне давало немного лишнего времени.
Теперь я решил поехать на пляж и осмотреть все при дневном свете.
Было чуть больше двенадцати, и шоссе было запружено машинами. Выехав на боковую дорогу, ведущую к пляжу, я внимательно стал присматриваться к местности. И снова меня поразило, насколько нелепо было то, что О’Брайен оказался поздно вечером на этой редко используемой дороге. Вокруг не было никаких укрытий, где он мог бы спрятаться.
Наконец я доехал до места происшествия и вышел из машины. Отсюда мне было видно море и мили две пляжа. Потом я поехал туда, где мы были прошлой ночью. Первое, что я заметил и что потрясло меня, это отпечатки шин «кадиллака» на песке. Следы Люсиль и мои собственные четко виднелись на песке. Но, подумал я, если остались наши следы, должны остаться и следы того, кто за нами следил. Я спустился на пляж и внимательно осмотрел песок. Никаких других отпечатков, кроме наших с Люсиль и отпечатков шин «кадиллака», на песке не было. Единственно возможный вариант - что он наблюдал за нами с некоторого расстояния в бинокль.