Женщина без мужчины
Шрифт:
Кириченко стремительно шагнул к Натали, и она отпрянула.
— Моя личная жизнь вас не касается, госпожа Стюарт-Невски. Вы собирались поговорить со мной на другую тему. Пожалуйста, я слушаю вас.
Натали еле сдержала нервный смех. Ее страх перед Кириченко испарился. Возможный глава заговорщиков — генерал Лапшин и офицер грозного КГБ делят одну любовницу на двоих. Смехотворная ситуация. Взаимопроникновение и полное слияние противоборствующих структур. Кириченко ждал, пока Натали придет в себя. Догадывался ли он о причине ее странного поведения?
— Ваш муж…
— Его убили, вы знаете?
— Знаю.
—
— Как?
Натали постаралась изобразить наивную чужестранку.
— Генерал Лапшин сказал, что вы хороший сыщик.
— Я не сыщик, а если бы и был им, то какое мне дело до преступления, совершенного в Америке?
— Наша полиция уверяет, что убийца иностранка.
— Ну и что из этого следует?
— Уоллес часто бывал в России. Может быть, это как-то связано… У него здесь могли быть враги.
— И эти глупые измышления вы намеревались со мной обсуждать? Больше вам нечего мне сказать?
— Этого разве недостаточно?
— Нет. Боюсь, я ничем не помогу вам, госпожа Невски.
— Но вы могли бы привлечь милицию… специалистов для расследования.
— Расследования чего?
Натали чувствовала, что ступает на тонкий лед. Пустить ищеек по следам Уоллеса, начать копать его прошлое означало разоблачение всей его деятельности и грозило опасностью его помощникам.
— Вероятно, моя просьба действительно выглядит странной… Я не подумала. Простите, что отняла у вас время пустой болтовней.
Но Кириченко, видимо, не удовлетворился ее объяснениями.
— Почему вы выбрали именно меня в собеседники?
— Мы познакомились на приеме… и…
— Вы познакомились там со многими. Друзья вашего мужа — Лапшины, отец и сын, могли помочь вам.
— Они не связаны с милицией, а вы все-таки…
— Это не причина.
Натали боялась солгать. Кириченко, казалось, просвечивал ее насквозь.
— Я видела вас в «Астории» в день приезда… Вы следили за мной. Наша встреча в Москве не была простым совпадением.
— Ерунда. Нас не интересует покойный американский коммерсант еврейского происхождения. А еще меньше — его вдова.
Гнев вспыхнул в душе Натали. Антисемитский подтекст в произнесенной Кириченко тираде был оскорбителен.
— К вашему сведению, он был наполовину русский, из донских казаков. И Россию считал своей второй родиной. Я ухожу. Вы не сможете вызвать мне такси?
— Такси ждет вас на улице. То самое, на котором вы прибыли сюда, — спокойно произнес Кириченко без всякого лукавства или торжества.
Он подал ей жакет, вывел на лестничную площадку и удалился к себе в квартиру, захлопнув дверь и оставив Натали в темноте. Освещая себе путь фонариком, Натали выбралась на улицу, прошла дворами. Таксист заметил ее издали и предупредительно открыл дверцу. Он даже не спросил, куда ее везти, а молча доставил в «Асторию», так же молча взял деньги и тут же отъехал.
По вечерам в ресторанном зале «Астории» бушевал оркестр. Русские, посещающие ресторан, требовали, чтоб за их денежки играли неважно что, но обязательно очень громко. Это называлось музыкой «под котлетки». Руководила оркестром эффектная, ярко накрашенная дама с вытравленной до седины копной волос. Иногда она позволяла себе сыграть соло на тамбурине, чем вызывала буйный восторг публики. Затем без паузы продолжались танцы. Солидные мужчины
Натали сунула метрдотелю несколько долларовых бумажек, и он тут же указал ей на свободный спрятанный за колоннадой столик подальше от оркестра и площадки для танцев. Отсюда был виден весь зал. Над танцующими кружился многогранный зеркальный шар. Он вертелся, освещенный разноцветными прожекторами, отбрасывая блики на стены, украшенные лепниной в стиле «рококо» и огромными, до потолка зеркалами. На каждом столе из серебряных ведерок торчали бутылки шампанского — неизменные спутницы русского ресторанного веселья. Все вокруг шумело, мелькало, крутилось. Можно было представить, какая круговерть творилась в головах подвыпивших гостей, но в этом хаосе Натали, привыкшей к тысячам ресторанных залов во время бесчисленных деловых поездок, думалось легче, чем в тиши кабинета.
Она достала из сумочки блокнот и карандаш и начала, как всегда поступала, выстраивать на бумаге различные факты в стройную схему, находить последовательность и логическую связь между ними. Листки постепенно покрывались буквами, аббревиатурами, цифрами. Это был ее собственный, только ей понятный код.
Пункт первый. Вполне вероятно, что заговорщики проникли в высшие структуры КГБ, иначе бы органы давно стерли их в порошок. Валерий Кириченко не тот человек, с кем Дина могла бы связаться по велению чувств. Значит, она действовала с определенной целью.
Пункт второй. Уоллес не обманывался. Действительно, он натолкнулся на нечто важное в политической жизни, и это нечто связано с так называемыми Миллионерами.
Пункт третий. Дина убила Уоллеса. Она действовала в интересах Миллионеров. Значит, им было важно убрать Уоллеса, причем очень спешно.
Пункт четвертый. Что мне делать?
Здесь Натали поставила только вопросительный знак и перешла сразу к пункту пятому.
Если Грег и Джервис недооценивали Миллионеров, не верили в серьезность их намерений, то это происходило потому, что они не верили Уоллесу Невски, считали его информацию ложной. Их можно было понять, но нельзя простить. Натали и себя не могла простить за то, что сомневалась в Уоллесе… Она совершала одну ошибку за другой. Сначала упорно отметала всякую мысль о его причастности к смертельно опасным секретам, а потом приняла таких заблудших детей, как Люба и Елена, за главных действующих лиц драмы. Паутина, сплетенная Уоллесом, должна была охватывать не только их. Его реальные агенты сохранили себя, но только пока не дают о себе знать. Много лет Уоллес плел свою сеть, и, наверное, он делал это не для забавы. Ему попалась крупная рыба. Этим он засветил себя, заставил врага действовать поспешно и безжалостно. Так кто же тот всезнающий и осторожный, ничем не выдавший себя информатор Уоллеса?