Женское счастье
Шрифт:
Нервировала Веру в этот вечер и квелая «баржа» Ольга, которая словно бы гордилась количеством своих диагнозов и безумно надоела болтовней про экстрасенсов. «Жрать меньше надо! Тогда и сдыхать меньше будешь!» – вгорячах думала Вера, глядя на отечное круглое лицо соседки, на ее толстые груди и неохватный живот. Сегодня ее бесило общество Ольги.
А Виктора, этого мерзавца, этого скота, она ненавидела каждой клеточкой: он унизил ее, оскорбил – подло, хамски – и не оставил возможности поквитаться! Порой Веру захватывала мстительная идейка: тоже завести себе пару, подцепить какого-нибудь здешнего
На душе было пакостно, обидно, словно где-то на рынке не только подсунули порченый товар, но и к тому же обсчитали на крупную сумму. А вернуть товар мошеннику и заполучить свои деньги обратно уже нельзя, поздно… «Сопливых вовремя целуют…» – зло усмехалась сама себе Вера.
– Тебя часто обманывали мужчины? – спросила она вдруг Ольгу.
– Нет, никогда. Зачем им меня обманывать? – удивилась Ольга.
– И вправду, зачем тебя обманывать! – ухмыльнулась Вера.
Но Ольга не обиделась ее тону и даже объяснила, в чем тут суть и почему ее невозможно обмануть мужчине.
– Мужчины обманывают женщин в одном случае, – рассуждала Ольга, – когда они находят себе любовниц… А по мне – ну и на здоровье. Если я его не могу в чем-то удовлетворить, пусть он получит это от другой, лишь бы интересы моей стороны не были ущемлены…
– Да ты что? И тебе не было бы обидно? – возмутилась Вера.
– Нисколечко… Ведь если бы и меня чего-то не устраивало в моем мужчине, я не стала бы кому-то отказывать… Будь я потоньше и покрасивее, вовсе никому не отказывала бы, – рассмеялась Ольга. – Но бегемот не может быть ланью… Поэтому меня интересует сейчас здоровье…
– Тебе в таком случае надо тоже найти бегемота.
– Неплохо бы. Но они у нас не водятся, слишком холодно, – усмехнулась Ольга и принялась делать себе массаж стоп с лавандовым маслом, что «исключительно полезно»…
В последующие дни в жизни санатория стало происходить что-то необыкновенное: под аккомпанемент разноголосых сплетенок, двусмысленных улыбок и хитроватых полукивков внимание курортников, казалось, устремлено исключительно к Виктору и Ларочке, к их панорамно развернувшемуся роману.
Эпидемия такого любопытства заразила и Веру: ненавистный франт со своей «глупыхой» вызывали у нее агрессивный, злорадный, ревностный интерес, – интерес от всех скрываемый, но от этого не менее дотошный и властный. Да и «сладкая парочка» сама лезла на глаза: как всегда неминуемо – на пляже, обязательно – в столовой, и далее – почти везде: на аллее санаторного сквера, в лечебном корпусе, на киносеансе в клубе, на спортивной площадке. Виктор и Ларочка нигде не расставались и ни от кого не прятались.
Серафима Юрьевна, оживленная и посвежевшая от чужой интриги, ежедневно добывала примечательные сведения и с прерывистым дыханием, пригибаясь к обеденным тарелкам, торопливым полушепотом рассказывала Вере:
– У нее, у Малыша-то, оказывается, жених есть. Военный. Офицер-моряк дальнего плавания. Он сейчас в рейс ушел, а ее сюда отправил. На конец лета у них свадьба намечена, Малыш-то уж и платье свадебное купила, – казалось, Серафиме Юрьевне не хватает только
Героиня нынешнего летнего сезона, «эта» Ларочка, по приезде не очень заметная, даже серенькая и застенчивая на публике, в обществе Виктора поистине расцвела, «разбутонилась»; он как будто не в соленой волне моря ее окунывал, а в чудотворной сказочной живой водице. Она слегка пополнела, выладилась, приятно загорела, избавившись от стеснительной бледности ног и плеч; голубые глаза ее, и без того большие, выделялись еще отчетливее от счастливого искрящегося блеска; губы на смугловатом от загаре лице с чуть стыдливым и обаятельным румянцем казались бессовестно припухшими, с соблазнительно матово-алым абрисом; а походка стала более ленивой, плавной, женственной и даже грациозной – от всеобщего внимания.
Каждодневно всеми замечалось на Ларочке нечто свеженькое: новая заколка в волосах, «другой» купальник, солнцезащитные очки вчера «были не эти», да и юбочка, видать, куплена только что «на рынке»… Гардероб и поведение Виктора исследовались и обсуждались еще зорче и обстоятельнее, прямо как у киношной знаменитости.
– Он вчера на корт вышел – ну просто Кафельников. Ракеткой и так и этак… Всех обыгрывает…
– Бейсболка и та, наверно, от версачей куплена…
– Главврач ему самую хорошую массажистку приписал.
– Красиво жить не запретишь…
– Красиво жить еще уметь надо.
– Он и на бильярде, говорят, игрок классный.
– Одеколоном шибко несет. Для мужика можно бы и поменьше.
– Ну, это кому как. Лишь бы «малышам» нравилось…
…Побережье моря. Солнечный полдень. Курортный пляж. Люди на лежаках, надувных матрасах, в шезлонгах.
– Малыш, подай мне полотенце, пожалуйста… Спасибо, Малыш. Какое мороженое тебе купить? Ты ведь любишь с шоколадом. Правда, Малыш? Хорошо… Мы поедем вечером на морскую прогулку на катере? Тогда захвати с собой (Виктор шепчет Ларочке что-то на ухо, и они вместе смеются). Пойдем купаться, Малыш! Мы уже испеклись на солнце.
Виктор протягивает ей руку, Ларочка, находясь в парусиновом кресле, подает ему свою, он сперва целует ее кисть, потом – загорелое плечо рядом с лямочкой купальника, потом – ее полуоткрытые губы; он склоняется к ней всем телом, а она подается к нему с кресла как-то медлительно, – и это уже натренированная лукавая медлительность: Ларочка хочет, чтобы ее несли в море на руках.
«Как скоро она привыкла к баловству!» – злоехидно думает Вера, наблюдая за ними. Но Виктор балует свою избранницу без натяжек, с пристрастием, по-гурмански… «Бабский угодник!» – про себя злится Вера. Виктор и без намека в движениях Ларочки поднял бы ее на руки. Перед купанием он это делает всякий раз. И он это делать умеет. «Надрессировался, стервец!» – мысленно комментирует Вера.