Жертвы Северной войны

Мадоши Варвара

Мари сидела в кабинете шерифа и наблюдала, как инспектор Элрик ходит из угла в угол, аки тигр в клетке. Маленький такой тигр, но оттого не менее опасный. Глаза у девушки слипались, и больше всего на свете она хотела упасть прямо на пол, свернуться калачиком, и, не обращая внимания на условности и всякие мелочи вроде грязных половиц, придавить часиков двадцать. И когда она успела так устать?.. Вроде бы этой ночью выспалась…

Да… как говаривал их физик, «давайте посчитаем вместе». Сначала на нее напал убийца. Потом она оказывала первую помощь Кайялу. Потом она давала показания шерифу. Потом весь Нэшвилл разыскивал Майкла.

Потом его нашли, и Мари лезла в этот дурацкий

карьер… Да, хорошо, что у мальчика, и в самом деле, позвоночник был не сломан. Но, когда с трудом удалось привести его в себя (на нашатырь он не реагировал, что сразу же Мари насторожило), то он даже не смог встать: руки и ноги мальчика, казалось, действовали совершенно отдельно от него. Голова была разбита, но череп не поврежден (насколько Мари смогла проверить). Мари почувствовала легкую панику: она была не в состоянии поставить диагноз! Ясно только, что не простое сотрясение мозга. Ребенок бредил, время уходило… Мальчик провалялся в таком состоянии на дне ямы несколько часов… Еще полтора, а то и два часа по ухабам до районной больницы — могли не довезти. Пришлось Мари, обмирая со страху, лезть аж в целых три своих неврологических справочника (молодец, не поддалась искушению бросить их еще в Столице, хоть и крайне сомневалась, что они ей понадобятся!), а потом надеяться, что она все правильно нашла, и это действительно внутричерепное кровоизлияние, а не какая-нибудь хрень, которую она в спешке просмотрела… и думать, чем заменить хирургическую фрезу, которой в комплекте, разумеется, не нашлось (хотя должна была быть! О, эти деревенские клиники!), и регулировать зубоврачебное кресло, и искать второго ассистента, и стерилизовать сверло, и успокаивать мать Майкла («Я буду делать операцию под местным наркозом… это просто и совсем почти не больно, потому что в мозгу нет нервных окончаний, и на черепе почти нет…»), и молиться богу, в которого Мари не верила, потому что стоило ей попасть иглой не туда… А тут еще этому бугаю-шахтеру, который бил себя в грудь и орал, что справится, стало худо, и Мари не знала, что делать, и ворвался инспектор Элрик… что он, наверное, о ней подумал, увидев то, что увидел! А когда игла вошла верно, и из маленького отверстия хлынула струя темной крови, Мари испытала такую дикую радость, которую не чувствовала… да, пожалуй, никогда не чувствовала. Как смертник, которого на эшафоте помиловали.

Трепанация черепа — не шутки, господа мои. Совсем не шутки. А Мари проводила ее первый раз в жизни…

Короче говоря, желание заснуть (а лучше сначала напиться, а потом заснуть), было вполне объяснимым. Но Мари держалась. Сон она еще могла себе позволить, а пьянку — ни в коем случае.

— Так значит, этот господин Штауманн, который чуть не убил Майкла… — резко произнес Эдвард.

— Господин Штауманн — приезжий журналист из Столицы, — кивнул Джефферсон. Они с Эдвардом только что закончили расспрашивать Майкла, и теперь обсуждали результаты. — Он не далее как два дня назад брал у меня интервью. Однако он должен был уехать — и уехал — еще вчера. То есть уже позавчера. Я сам провожал его на перрон. Приехал он 15-го, то есть, прожил три дня. Жил не в гостинице Дереков, а снимал комнату у Флитчей. Он со многими встречался, его многие знали, поэтому Майкл сразу поверил ему, когда он постучал к ним в окно и сказал, что в шахте завал.

— Значит, никуда он позавчера не уезжал, — подвел итог Эдвард.

— Нет, — согласно кивнул шериф. — Очевидно, сошел с поезда через станцию и вернулся назад пешком или на приготовленном транспорте. После убийства здесь он задерживаться не собирался. Одного я не возьму в толк, — шериф проницательно посмотрел на Мари, — чем доктор Варди могла так ему насолить? Такая тщательная подготовка, пусть и немного любительская…

— Понятия не имею, — устало сказала Мари. — Я его никогда не встречала.

Я вообще за последние две недели никого нового в Нэшвилле не встречала.

— Это не в вашей компетенции, — отрезал Эдвард. — Тут дело государственной важности, лейтенант. В любом случае, доктора Варди я завтра же забираю с собой в Столицу, где она будет находиться под охраной МЧС.

— Понимаю, — лейтенант поморщился. — Надеюсь, нового врача нам пришлют?

— Постойте! — возмутилась Мари. — Как это — просто забирайте, и все?! А меня спросить?!

— Доктор Варди, — Эдвард Элрик смотрел как бы сквозь нее. — Мне очень жаль, но… обстоятельства того требуют. Боюсь, в Нэшвилле я просто не в состоянии обеспечить вам должную защиту. Вы же разумный человек. Вы должны понимать. Мне известно больше, чем вам, и со всей ответственностью заявляю: вам нельзя больше оставаться здесь. Одного убийцу спугнули, но они могут вернуться.

— Ну… — Мари взяла себя в руки. — Хорошо. Но я хотела бы обговорить с вами другие варианты. Не Столицу.

— А меня ни во что, полагаю, не посвятят? — спросил лейтенант. — В то, что творится на вверенном мне участке?

— Чертовски верно, шериф, — кивнул Эдвард. — Чертовски верно.

..Так и вышло, что в ту ночь поликлиника Мари была полна. Во-первых, в лазарете спали Кайял и Майкл, во-вторых, в кухне дрых сержант Гордон, честно делая вид, что охраняет, в-третьих… в-третьих, Мари, Эдвард и помощница Эдварда мисс Хьюз бодрствовали в гостиной.

— Этого Штауманна — на самом деле, конечно, его зовут иначе, — рассказывал Эдвард, — мы вычислили уже давно. Вели его самым тщательным образом. Надеялись, что он так или иначе приведет нас к нынешнему подполью. А неделю назад он пропал. Ускользнул. Вывернулся. Мы думали, он уже за границей. Потом один из агентов доложил, что видел его в Амбро-Бирс…

— Это же в десяти километрах! — ахнула Мари.

— Вот именно, — кивнул Эдвард. — Мы начали проверять, что его там интересовало. Представьте себе, как раз за минуту до того, как вы позвонили, я вспомнил о том, что вас направили именно в Нэшвилл.

— Вспомнили? — удивленно спросила Мари.

— Ну да, — кивнул он. — Сами знаете, я же наводил справки. Просто вылетело из головы совершенно. В общем, очевидно, что заговорщики вами заинтересовались. Не совсем понимаю, из-за чего… единственным мотивом может быть только то, что вы — родственница Жозефины Варди. Надо полагать, единственная оставшаяся в живых родственница.

— Вы полагаете, она решила меня убить? — пряча дрожь в голосе, спросила Мари. — Тогда почему теперь? Почему не раньше?

— Пока не знаю, — Эдвард покачал головой. — Но обязательно выясню. Быть может, она только сейчас узнала о вашем существовании. Но так или иначе, я должен защитить вас. Если вы поедете с нами…

— Я сделаю кофе, — быстро ответила Мари и встала из-за стола.

— Я не понимаю, почему вы не хотите ехать в Столицу, — устало сказал Эдвард. — Там есть все условия. Защищать вас гораздо легче.

— Вам кофе с сахаром или без? — спросила Мари.

— С сахаром, но без молока.

— А вам, мисс Хьюз?

— А мне с молоком, но без сахара, если можно.

Мари достала из ящика стола банку с растворимым кофе, насыпала в две чашки. Мисс Хьюз проследила за ее действиями.

— На меня кофе очень сильно действует, — пояснила Мари. — Глоток — и потом всю ночь не могу спать. И даже на следующий день. Поэтому я стараюсь его поменьше пить. Не бойтесь, не отравлю.

— Да нет, я тому удивляюсь, что вы кофе в письменном столе держите, — улыбнулась Элисия.

— А где его еще держать? — улыбнулась в ответ Мари. — Давняя традиция студентов-медиков. Или не только медиков… в принципе, любых студентов, наверное, кто в общежитии живет. Как видите, у меня и печка тут с чайником, чтобы на кухню лишний раз не ходить.