Жертвы Северной войны
Шрифт:
Мозги Мари наконец-то заработали так, как надо. Если бы могла, она бы дала себе пинка за глупость. Ну конечно, на месте Эдварда она бы непременно на какой-то удобной станции переменила бы билеты, чтобы сбить преследователей с толку. Более того: она бы созвонилась с местным отделением МЧС… полиции… кто там обязан оказывать Эдварду содействие… и вызвать бы оттуда какую-нибудь женщину, и ее бы отправить вместе с мисс Хьюз в столицу под именем Мари Варди. Тогда для того, кто взялся бы проверять записи, это выглядело бы… как?.. Правильно: инспектор Элрик с помощницей везут из Нэшвилла свидетельницу в Столицу, потом на полпути инспектор пересаживается и едет домой, с какой-то своей родственницей, которая, видимо, дожидалась его в Зингсдорфе, а его помощница везет свидетельницу дальше в Столицу. И наверняка еще с какой-то охраной. Конечно, умный преследователь станет проверять оба направления, так что эта уловка не сбила бы со следа, но, почти наверняка стоила бы какой-то задержки по времени и заставила бы противника рассеять силы. Да, именно так Мари бы и сделала, опасайся она нападения, а не было оснований предполагать, что инспектор Элрик глупее ее. А Мари он ничего не сказал, скорее всего, чтобы «не волновать». Мужчины! Всегда одинаковы.
Но это не объясняет, откуда здесь взялась эта преступная парочка. К Жозефине Варди они никакого отношения, скорее всего, не имеют, да и вообще нужна им не Мари, а Эдвард. Мари попала под раздачу случайно. Везет ей в последнее время, ничего не скажешь…
— Зачем вы хотели меня убить? — спросила она.
— Я не хотел вас убивать, — злобно сказал Танидзаки. — Я хотел отомстить этому ублюдку!
— Убив меня?
— Он сам виноват! Только мы залезли в поезд, как этот маленький поганец куда-то делся!
В общем, все и так было ясно.
— Кто эта девочка? — спросила Мари.
— Не трогай ее, — в голосе Танидзаки прорезались молящие нотки. Впрочем, они были почти на сто процентов заглушены высокомерием. — Она ни о чем не знает! Она просто думает, что я встретил старых друзей.
— Тогда почему она кидалась на меня с ножом?
— Тиша не могла на тебя кинуться! Она полная размазня. На чертову муху руки не подымет.
— Ладно. Последний вопрос. Почему вы без обуви?
— Что?
— Почему. Вы. Без обуви.
— А я без? — в тоне Танидзаки звучало такое искреннее удивление, что Мари не знала, что и подумать.
— Без, без, — подтвердила она.
— Ну надо же… — неуверенно проговорил он. А потом захохотал в голос.
Дверь купе резко распахнулась.
«Эдвард! Ну наконец-то!» — подумала Мари со смесью радости и раздражения. Обернулась к дверям… Там стояла проводница, и глаза у нее размером и формой походили на два чайных блюдца.
— Здравствуйте, — сказала Мари. — Позвоните, пожалуйста, охране поезда. На меня тут пытались напасть. И чем скорее, тем лучше.
Проводница затравленно кивнула и попятилась.
Когда она исчезла, Мари с новой силой ударил страх. Если этот тип сейчас накинется на ее и отберет пистолет… сумеет ли она выстрелить?..
А что, сумеет, наверное. Ведь она защищает не только себя. Но лучше бы не приходилось этого делать. Значит, тянуть время, отвлекать его, чтобы не дать задуматься о всяких возможных планах нападения.
— Почему вы так ненавидите инспектора Элрика? — спросила Мари резким тоном. Лишь бы он не опомнился, лишь бы… — Разве будь на его месте другой инспектор, он бы не упек вас в тюрьму?
— Тогда он еще не был инспектором. И он назвал меня коротышкой! — прошипел Танидзаки. — Он посмел… этот маленький сопляк… да еще издевался! Вы можете себе представить, каково это?! — последняя фраза была произнесена с неожиданным надрывом.
И тут Мари не выдержала, и расхохоталась сама.
А потом дошло: Эдварда в поезде действительно не было! Не было. Вот почему Танидзаки его не выследил. Так где же он? И где Квач?!
Эдвард соскочил с подножки на перрон вслед за Квачем. Пес, на поводке и в наморднике, радостно взвыл и кинулся к ближайшему столбу, чуть не выдернув поводок из руки Эдварда. Собаки. Каким образом он позволил втянуть себя в дело, в котором замешана собака?.. Можно подумать, ему дома собак не хватает. И какого черта он вообще об этой псине заботится?..
Ладно, не в Кваче дело, а в Мари. Она спала — заснула сидя. Лицо ее выглядело почти изможденным. Эдвард даже поймал себя на мысли: «Бедная девочка». Девочка?.. Ну да, она младше его на девять лет. В любом случае, будить ее Эдварду не хотелось, поэтому, когда на остановке Квач встрепенулся, заскулил и начал тыкаться носом Эдварду в колени, ему пришлось, скрипя зубами, повести собаку на прогулку. Хорошо еще, воспитанный пес не стал делать свои дела в вагоне.
Хм… кстати, а покормить его не надо?.. Вроде бы в Зигсдорфе Мари его кормила, а с тех пор прошло довольно мало времени, но кто его знает…
Ожидая, пока Квач закончит поливать столб, Эдвард со скучающим видом обозревал перрон. Обыкновенный провинциальный вокзал, две полосы… Здание, над крышей большие буквы «Камелот»… смешное название, Эдвард еще с юности над ним потешался. С тех пор, как он проезжал здесь последний раз (года три назад), здание успели покрасить, и добавили новую пристройку. Как раз около этой пристройки стоял человек… кто-то очень знакомый. Разговаривал с каким-то работягой, но сам на работягу не похож: строгий костюм, очки… вот неловко подцепил галстук, ослабил… ужасно знакомый жест. Кто-то все время поступал так. Только ослаблял не галстук, а… что?.. Правильно, форменный воротничок! Шея у него все время потеет, вот что. Как-то он Эдварду на это жаловался.
Росс Малькольм!
Как он выжил?!
Не успел Эдвард осознать эту мысль во всей ее полноте, как человек обернулся. Их взгляды встретились. Ясно, что тому много времени на узнавание не потребовалось: внешность инспектора по-прежнему оставалась весьма приметной. Рот Малькольма приоткрылся, он плечом толкнул дверь, около которой стоял, и скрылся внутри пристройки.
— Стоять! — крикнул Эдвард, и сорвался следом. Поводок был намотан на его кулак, так что Квачу пришлось волей-неволей рвануть за человеком. Пес чуть ли не в воздухе полоскался, с такой скоростью несся Эдвард. Неудачно сросшаяся рука моментально заныла. Епрст, она-то тут при чем?! Он же не на руках бежит!
Эдвард так же ударил плечом в дверь пристройки… слава богу, она послушно отворилась. Внутри было тихое станционное кафе: влажные от пролитого пива столы, между ними снуло шла к стойке толстая официантка в наколке, покосившейся на сожженные перекисью водорода, химически уложенные кудри… Она оказалась на дороге, и Эдвард толкнул ее плечом, так что поднос — к счастью, пустой, — который девушка держала в руках, полетел на пол. Вслед за Эдвардом между столами пронесся Квач, тоже толкнув официантку.