Жесткая посадка
Шрифт:
– Николаич, ты как, конкретно? Я тут придурком прикинулся, поссать пошёл типа, а сам у Лёнчика трубу взял.
– Ты что несёшь? Каким придурком? – я с большим трудом сошёл с эскалатора и протолкался на запруженную народом площадь. Голова кружилась, как от неожиданно проглоченного коктейля «Северное Сияние» – три шампанского на один водки и один – льда.
– Николаич, я быстро… Звоните адвокату, в офисе маски-шоу, вынимают документы. С ними Евдокимова сейчас возится, я им сразу главбуха подсунул, а сам – к вам. Всё… Нет, вот ещё, чтоб вы в курсе были, вас всё одно возьмут, чтоб не неожиданно – они вам покушение на Витька вешают…
– Какого Витька? – Телефон выключился, и я, точно робот, побрёл в сторону двенадцатиэтажных свечек, возвышающихся за улицей Яблочкова, по дороге к Дмитровке.
Затем я набрал Минца. Мне уже пыталось дозвониться три номера, но я, не обращая на них внимания, тупо жал и жал на кнопки, пока не услышал заспанный голос Эдика.
– Эдик, ты спишь ещё?
– Млять, пошла вон из койки. Это я не тебе, Серый. Болею я. Но если по работе – не сплю. Хотя слышу, что по работе. По работе ты разговариваешь по-другому. Без этих дурацких словечек своих… чисто-конкретно.
М-да… Стресс снимает оболочку…
Эдик Минц был редким экземпляром перфекциониста, тщательно маскирующегося под разгильдяя. На первый взгляд вы принимали его за типичного клубного повесу, постоянно занятого мыслями о выпивке, сексе и кино, которому неким божьим попущением время от времени удаётся решать в суде или мировым порядком какие-то отдельные дела. И на второй взгляд он представлялся тем же самым, но стоило внимательно к нему приглядеться, как становилось понятно, что мужик он серьёзный, аккуратный и жёсткий, и даже в постели едва ли сказал бы необдуманное слово. Репутация бонвивана позволяла ему работать не напрягаясь – и не один десяток дел он выиграл просто из-за того, что противная сторона, получив о своём оппоненте исчерпывающие справки, отказывалась воспринимать его всерьёз, пока неожиданно не получала нокаут в суде. Я торопливо изложил ему всё, что услышал, – от Алисы, майора, Хрюнделя.
– Ага. Это всё, да? – заговорил Эдик спокойным будничным голосом. – Как он тебе представился? Майор Дроздов? Уверен? Это не синдром «птичьей фамилии»? То есть точно Иволгин? Значит, так. Иди под углом сорок пять градусов направо от того места, где стоишь, и пройди метров пятьсот. Ах, я не знаю, где ты? Мне и не нужно, мне нужно, чтобы ты всё время двигался и избегал станций метро и милицейских околоточных участков – там с бодуна могут вспомнить, что утром получили твои приметы. Постарайся не сдаваться никому, пока я тебе как минимум не позвоню. Трубку не поднимай, лучше выключи часа на полтора. Всё. Чао.
Я выключил мобильный телефон и принялся бродить по неряшливо размеченным дворам московского строительства брежневской эпохи. На скамейки перед подъездами выходили погреться бабушки и старики. Все они казались мне злобными, жуликоватыми и агрессивными. Да, в этих бабках и дедках совершенно не было умиротворения старости! Хрущёв и Брежнев пригласили их в Москву, они, по призыву заводов, фабрик, столовых и ресторанов, снялись из своих Армавиров, Бологих и Конотопов, растолкали локтями поганых интелей, выгрызли зубами квартирки, и на тебе! Омманула поганая власть, осиновый кол ей в печень, а с ней – и тебе, и тебе, и тебе, случайно подвернувшийся прохожий, девка мерзкая с кольцом в пупе, мужик в белой рубахе и галстуке – не могут нормальные люди носить галстук с рубахами, и пахнуть духами от мужика тоже не можеть! От мужика должно пахнуть водкой, перегаром, мазутом, угольной пылью, говном лошадиным; от бабы – телом бабьим, огурцами и яблоками, хлебом распаренным и поросятами! А за джинсы в наши года – садили! А косяка-то какого кидает аспид очкастый, сдохнуть бы ему прямо тут на асфальте вместе с портфелью, ох и шуму бы было, и крику, и «скорая» бы приехала, и кина никакого не надо! Это вы думаете, что мы старые, передохнем, вам место освободим, нет, мы ещё крепкие, вы все на наших глазах своё говно жрать будете!
Я шагал по этим наполненным эманацией ненависти стариковским дворам Москвы и физически ощущал брызжущие кислотой взгляды из-под морщинистых опущенных век. Обман, всё обман, ничего не досталось в жизни! Где он, обещанный коммунизм через двадцать лет в виде домино во дворе и внуков у тахты, и даже для ежевечернего стакана водки или красного нужно подрабатывать в офисе у эдакого мироеда…
«Когда-нибудь такие люди уничтожат нас всех, – подумал я. – Весь мир, всё человечество. Как пауки, они мечтают сожрать друг друга». Пока кто-то явно мечтал сожрать меня. И, судя по всему, он сильно преуспел в этом своём желании.
Я брёл по тихим дворам, уходя в сторону от Кронштадтского бульвара. И постепенно успокаиваясь среди невысоких тополей тихих дворов, как будто и не московских вовсе. А может, и на самом деле – не очень московских? Собственно, все эти новые микрорайоны – Бусиново, Медведково и всякие Химки и Митино – суть старые деревушки, поглощённые орбитой большого города, как спутники, притянутые со своей орбиты планетой-гигантом. И в стороне от скоростных магистралей эти деревушки такими и остались – тихими, в меру дремучими, беспощадными к чужакам и пришельцам.
Я купил газету, посидел на свободной лавочке, пока на другой её конец не плюхнулся некто в серой китайской джинсовой паре. Икнув, он оглядел пространство лиловым глазом и, мастерски отворив жёлтыми массивными зубами бутылку продвинутого «Клинского» пива, сделал смачный глоток. Я покосился в его сторону и снова набрал Эдика.
Он мигом взял трубку, видимо, ожидал моего звонка.
– Слушай сюда, Серж, – деловито заговорил он, и у меня отлегло от сердца – так Эдик выражался в тех случаях, когда твёрдо знал, что надо делать.
Как выяснилось, я ошибался.
– Я сейчас пытаюсь срастить концы с концами, вышел на Саца, Жердникова, Сухих. Но не всё пока получается. Давай так – по-прежнему ни с кем не разговариваешь, ходишь-бродишь, может, где посидишь… Не пей ничего, но что я говорю – сам знаешь. Следующая связь – в обед. Сразу после трёх.
Ничего себе, решил я. А бизнес, а Лиска-Алиска, а все? С другой стороны, в офисе маски-шоу, и вообще, обратившись к адвокату, по волосам не плачут. И вообще, дай бог Витьке с этими ухонинскими суперменами найти и успешно продать этот окаянный аэроплан, потому что, судя по некоторым признакам, нам выходить из пике придётся долго.
Конечно, я пытался думать о том, чем вызван сегодняшний наезд, а в том, что это наезд, сомневаться не приходилось. И утренний звонок был частью спланированной операции, просто я оказался чуть шустрее, чем ожидали визитёры. Бизнес наш, по московским масштабам, – явление микроскопическое. Кроме того, в нём с середины девяностых годов подобные решения были… «не в моде» – вот подходящее слово. Всё-таки люди, занимавшиеся оргтехникой, были, в среднем, чуть более интеллигентны, чем, скажем, «строители» или «рыночники». Кроме того, почти любую проблему можно было решить обычной стрелкой, даже без привлечения авторитетов. По крайней мере, я никаких моментов в нашем деле, которые могли бы потребовать от кого-нибудь столь экстраординарных решений, не видел.