Жесткая посадка
Шрифт:
Как бы то ни было, до сумерек мы прошли около семнадцати километров. Здесь Слепагай, уже достаточно отдалившийся от Хребта, делал большую петлю и снова приближался к его отрогам. Витьку, спутника моего незадачливого, втравившего меня в эту кашу, уже изрядно мотало, но я не собирался делать привал, пока не совершу всего запланированного на этот марш-бросок.
Всеми путями я пресекал попытки Витька разговаривать со мной – по нескольким причинам.
Во-первых, я думал; есть у меня временами такая привычка.
Во-вторых, идти надо было очень быстро, настолько, насколько позволяли заполненные чёрной вязкой субстанцией тракторные колеи, проделанные хрен знает за какой государевой надобностью несколько десятков лет назад.
И вот, когда впереди вместо чёрных пьяных извивов на заболоченной тундре замаячила серая сухая плоская дорога – она здесь взбиралась на каменистое сухое седло и шла по нему около пяти километров, – я остановился.
Достал из рюкзака обе пары «болотников».
– Переобувайся.
Витёк сел на кочку, глаза безумные.
– Зачем?
– Жить хочешь? Мы шли по болоту, на торфянике и глине от нас следы, как от сохатого. Слепой нащупает. Сейчас мы выходим на морену, она сухая и каменистая, следов на ней не найти. Мы меняем обувь – с совершенно необычной для этих мест, городской, – на самую что ни на есть местную – болотные сапоги. И переходим Слепагай и удаляемся в отроги Хребта.
– Зачем?
– Ты снаряжение этих хмырей видел? С таким набором снаряжения я представляю себе что-то одно из двух – или мощнейшую гангстерскую структуру, или государственную спецслужбу. Что у нас в стране сплошь и рядом является одним и тем же. И думаю я, что как только они поймут, что у них какие-то с нами неурядицы, вышлют они на подмогу им ещё партию таких же гавриков. Место авиакатастрофы они найдут легко. Это и будет та печка, от которой им придётся плясать. Зимник они обнаружат сразу же. Во-первых, он и с вертолёта виден отлично, и на карте присутствует – во-вторых. Самое логичное, что мы можем сделать, – это дёрнуть по дороге к Орхояну, – и следы наши до этого места их проведут. И в дальнейшем они тоже будут стараться этого зимника держаться. А мы здесь переходим Слепагай и поднимаемся в Хребет – ферштейн? И обувь у нас на ногах другая будет – в такой здесь все оленеводы гуляют. Другой-то и нету, считай. Так что мы их мал-мала обманывать станем.
Виктор сломленно покачал головой.
– А откуда они здесь второй вертолёт возьмут?
– Мил друг, сиз-голубь, – укоризненно сказал я. – Люди, которым ты нужен (а после этой авиакатастрофы им нужен, к собственному несчастью, ещё и я, как человек, оказавшийся в неправильном месте в неправильное время), имеют возможность посадить своих людей на сейнер, высадить их с сейнера куда нужно и когда нужно, снабдив соответствующей легендой. Кроме легенды они снабжают их снаряжением, которое ты и я видели, по большей части, в боевиках класса «Б», и стоит оно на первый невзыскательный взгляд не менее пятнадцати тысяч баксов. Судя по всему, они взрывают машины в Москве, и их никто по-серьёзному не ищет. Эти люди, если им понадобится, возьмут здесь хоть какой вертолёт, даже если им придётся разбросать заправки по всей тундре. А нам надо пока, посветлу, перейти Слепагай по какому-нибудь каменистому перекату и по таким же камням подняться в предгорья. Затем найти укромную дыру и там переночевать, переваривая происходящее и думая, что же делать, потому что если ты меня щас об этом спросишь, я скажу – не знаю!
Серж Астахов
Очередной день начинался как обычно. Я проснулся утром от бибиканья мобильного телефона, установленного в режиме будильника, и за завтраком выставил себе в этом же аппарате «напоминальник» о всех сегодняшних делах. Функция «напоминальник» мне очень и очень нравилась – в то время, когда в офисе сидел настырный клиент или я вёл разговор, который хотелось поскорее свернуть, у меня в кармане раздавался телефонный звонок и трубка начинала вещать нечто по-английски. Я брал трубку и начинал с ней на этом же английском языке непринуждённый разговор о гостинице, сроках доставки и, вообще, о любой псевдоделовой ерунде, какая только ни приходила в голову. После чего откланивался и срочно убегал. Должен сказать, что постоянное общение с англоязычными клиентами довольно сильно поднимало меня и в глазах клиентов российских – ишь ты, с буржуинами работает… Хотя очень часто новорусские партнёры сами были такими буржуинами, что редко кто из моих знакомых американцев, голландцев или англичан мог с ними сравниться.
Настроил я «напоминальник» и в тысячный, наверное, раз подумал, как скоро мобильный телефон станет по-настоящему всеобъемлющим коммуникатором. Собственно, эволюция техники была такова, что уже сейчас «мобильник» мог быть плохоньким фотоаппаратом, диктофоном и даже телевизором, имея при этом функции часов, органайзера и собственно телефона. Теперь оставалось ждать, пока уровень дополнительных функций поднимется до среднего любительского уровня.
Правда, пока получалось наоборот – это любительский уровень опускался до уровня фотоснимков, делаемых с помощью «мобильника».
Подумал я и о том, где сейчас Витька, – прошлой ночью он позвонил мне со спутниковой трубки от вертолётной площадки и, наверное, сейчас уже разбивал лагерь в каких-нибудь тьмутараканях или тьмускорпионях с мужественным ПБО [6] и с шерпами-носильщиками. Но новостей об обнаруженном самолёте от него пока не было. И я не на шутку волновался. По сути, мы поставили на эту карту гораздо больше, чем деньги, – если мы ничего не найдём, то в довольно значительном круге московского бизнеса к нам станут относиться как к типичным кладоискателям, а именно – не всерьёз.
6
Профессиональный белый охотник – так называется каста гидов-проводников в Африке, занимающихся профессиональной организацией сафари.
И тут телефон зазвонил.
– Сергей Николаевич, здравствуйте, это Стас вас беспокоит, – загнусавил в трубку голос, замечательно похожий на голоса переводчиков эпохи ранних видеокассет. – Мы с вами договаривались встретиться в десять, вы ещё дома?
– Да дома ещё, погодите, – когда мы с вами договаривались, вчера?
– Да не, три дня назад, я приходил к вам, с этим… Ну, с Дмитрием…
– Каким Дмитрием? Чё такое? – недоумённо спросил я, но связь уже прервалась.
С утра мне надо было идти договариваться о выделении линии одному ну очень удалённому от коммуникаций комплексу офисов в Бусинове. Через два часа там должны были появиться наши монтажники и надзирающий инженер-айтишник. Никакого официоза не предвиделось. Я накинул лёгкую ветровку от Columbia, сунул в карман «мобилу», закинул за плечи рюкзачок на одной лямке, чмокнул в щёку Алису и побежал к метро.
Ночью над Москвой прошёл дождь, и утро в столице стояло свежее и пахнущее зеленью. Над головой на подоконниках свирепо дрались воробьи, каштаны шумели своими умиротворяющими ладонями-листьями. В такое утро хорошо начинать новую жизнь, думая о том, что ты молод и скоро станешь по-настоящему богат.
На эскалаторе «Водного стадиона» меня нагнал телефонный звонок. Номер телефона был домашний. Алиска!
– Серж, миленький, я так боюсь! Что это за люди, они сидят здесь пятнадцать минут, говорят, что милиция…
Телефоном вдруг немедленно завладел другой голос – хриплый и низкий, как рычание трубы в колене унитаза.
– Сергей Николаевич? Я майор Иволгин, Дмитровское РОВД. Вас не затруднит сказать, где вы находитесь? Наши люди сейчас подъедут…
Я выключил трубку. Сердце взметнулось к кадыку и встало комом в горле. Что случилось? Что-то произошло с Виктором на Дальнем Востоке?
Телефон зазвонил снова. На этот раз это был номер моего бывшего коллеги по институту Лёнечки Жукова. Его лаборатория была на том же этаже, что и салон, только на другом конце коридора. Но когда я включил связь, то услышал запинающийся голос Хрюнделя.