Жесткая проба
Шрифт:
Алексей не знал, с чего начать, озирался, разглядывал посетителей. Столики были заставлены пивными кружками, бутылками и едой. Под ложечкой уже не сосало, а жгло и резало. Клавочка принесла графин с водкой и кружки с пивом, расставила металлические тарелки с закусками.
– За дружбу! – разливая водку, сказал Олег.
– Я лучше пива.
– Кто пьет пиво? Извозчики! И тех нет... Пиво не пьют, им запивают. Ты что, маленький? Выпьем, потом поговорим...
Водка обожгла рот и горло.
– Пивком, пивком! – деловито подсказал Олег.
Алексей выпил пива.
– Ну вот, порядок. – Олег в свою очередь выпил водку, запил пивом. – Вообще говоря, между первой и второй не дышат... Ну, у тебя тренировки нет – закуси.
Алексей проглотил кусок жесткой от уксуса селедки. По телу разлилась теплая волна, поднялась к голове. Галдеж в пельменной, грохот громкоговорителя стали как бы тише. Кто его знает, может, этот Олег не такой уж плохой парень?
В конце концов, что он ему сделал? Когда-то в детстве разок подрались. Велика важность. Кто в детстве не дрался?
– Сейчас мы это прикончим, захватим еще горючего и пойдем в одно место... Есть тут одна... Пластинки у неё – закачаться! Морячки прихватили. Из Западной Германии. Ударник и шесть саксов. Сила, представляешь?.. Пам-па-па-пап-пап-пап... – Олег начал напевать в судорожном, спотыкливом ритме, пристукивая донышком кружки по столу, потом спохватился, снова налил в стопку водку. – Знаешь, есть мировой тост: «Дин скол, мин скол, аллавака фрика скол!»
– Это по-каковски?
– Кажется, по-норвежски, моряк один научил. «За тебя, за меня, за всех девушек!» Здорово, а? Ну, давай...
«Не за всех, за Наташу!» – подумал Алексей и выпил.
– До конца, до конца, не будь бабой.
Алексей допил.
Теперь уже было не так трудно и противно. Он сам налил пива и запил. Минуту спустя горячая волна снова разлилась по телу. Пальцы стали неловкими – Алексей хотел подцепить кусок селедки и промахнулся.
– Я больше пить не буду.
– Что ты! Мы еще по полтораста не выпили...
Алексей гонял вилкой пельмени по жестяной тарелочке и думал, с чего начать. Наверно, лучше не сразу, подойти издалека...
– Слушай, ты в бога веришь?
– В бога? – Глаза Олега остановились. – Что я – сдурел? Я, если хочешь знать, ни во что не верю!
– Как это – ни во что?
– А так: дни скол, мин скол, аллавака фрика скол!.. И всё! И точка! А всё остальное – до лампочки!
– Это ты врешь.
– А чего бы я врал? Что я, кого боюсь? Да я никого не боюсь! Плевать я на всех хотел! – В духоте пельменной Олега быстро развозило. – И плюю... Давай выпьем и наплюем на всё!
Алексею есть уже не хотелось. Мысли сделались легкими, ускользающими, удерживать их становилось всё труднее.
– Мне тоже ребята говорили: «Плюнь!»
– И правильно!
– Не могу.
– Ну и дурак! Что ты, сто лет будешь жить? Да сколько б ни жил. Ну и дурак! – повторил Олег. – Или притворяешься...
– Я не притворяюсь.
– Все притворяются! И врут. А я – нет. Если хочешь знать, я – самый честный!
– Ладно, – сказал Алексей. Пьяный спор уводил слишком далеко в сторону. – Я с тобой не об этом хотел...
– Так и я не об этом! – подхватил Олег. – Я тебе, как другу... Понимаешь, как другу! Постой... Выпили ещё? Выпьем! Вот так... Я тебе, как другу, советую: брось ты это дело!
– Что бросить?
– Ну, ты там вкалываешь, в вечернюю школу ходишь... На черта тебе это надо? Живешь, как арестант... Ты же настоящий парень!
– А как жить надо?
– Как умные люди живут! Ну вот – я. Мог поступить в институт? Мог. Ну, там конкурс, медалисты... Плевать! Мой старик это бы дело устроил. А я не пошел. Что я потом с этого буду иметь? Вкалывай, как ишак, за это тебе семьсот в зубы и – будь здоров?
– А сейчас ты сколько получаешь?
– Я не получаю, я беру.
– Но ты же работаешь?
– Я? А зачем мне это надо? Работа дураков любит, пускай работяги и надрываются... Я и так проживу.
– И отец не возражает?
– А что отец? У меня старик ушлый, он тоже своего не упустит. Ему за пятьдесят, а он ещё дает дрозда... Ну и правильно! Жить надо весело.
– А на что?
– Найдется, надо только шевелить извилинами... Понимаешь?
– Нет. Если все так будут рассуждать...
– Кто все? Все не рассуждают.
– Погоди! Люди работают, строят коммунизм...
– Детка! Ты меня хочешь агитировать? Не надо, я в коммунизме больше понимаю. Они ещё строят, а я уже в коммунизме – получаю по потребностям.
– Не работая?
– Чудак! Что я тебе, рабочая скотинка, чтобы ишачить?
Теперь Алексей не слышал никакого шума, не видел ничего, кроме бледной самодовольной рожи Олега, по которой змеилась презрительная ухмылка.
– А кто же ты? Шкура?
– Постой...
– Значит, все пускай работают, а ты нет? Все – рабочая скотинка, а ты кто? Все на тебя, гада, должны работать, чтобы ты жил весело?!
Опираясь о столешницу, Алексей поднялся. Он не замечал, что уже давно кричит и окружающие слушают. Олег вскочил, ухватил его за руку.
– Погоди, ты не так понял...
– Я тебя хорошо понял... Уйди, гнида!
Алексей рванул руку, Олег не удержался на ногах, рухнул на стол. Жестяные тарелки, вываливая на него содержимое, попадали.
– Крепко! – с удовольствием, во весь голос отметили за соседним столиком. Там сидело четверо молодых рабочих.
– Погоди, ты у меня получишь! – трясущимися губами проговорил Олег, но тут же попятился к стене и побледнел ещё больше.