Жестокая клятва
Шрифт:
Я искоса смотрю на Лиама, чувствуя, как меня охватывает невыносимое страдание.
— Мы никогда не планировали быть вместе. Это никогда не должно было быть чем-то большим, чем несколько ночей. Одно привело к другому, и теперь нас связывает нечто большее, чем отношения, но что, если этого больше нет? Если ребенка больше нет, что нам делать? Мне просто… отпустить ее?
— Звучит не так, как ты хочешь. — Лиам смотрит на меня с сочувствием. — Я собираюсь быть честным с тобой, чувак. Похоже, что ребенок стал для тебя способом оставаться рядом с ней, не признаваясь в своих чувствах. Она в твоей жизни, несмотря ни на что, если она мать твоего ребенка. Это позволяет тебе держать ее рядом, не испытывая при этом тех чувств, которые в конце концов могут навредить тебе, или ей, или вам обоим, если все пойдет не так. Но это шанс, которым ты должен воспользоваться, если любишь ее.
— Я знаю, что тебе и Ане тоже было нелегко. — Я вздохнул. — На самом деле, это мягко сказано.
Лиам кивает.
— Это было чертовски тяжело от начала до конца. Иногда это продолжается до сих пор. То, что случилось с ней, и не только с Александром, но и с Франко тоже, нанесло ей такую рану, которая никогда полностью не заживет. Добавь к этому ребенка, который является моим во всех отношениях, но не во всех, и между нами возникнет много проблем. Многое из того, с чем нам приходится тщательно справляться день за днем.
Он делает паузу, как будто тщательно обдумывает, что сказать дальше.
— Быть женатым нелегко. Это не такая уж сложная задача, какой ее представляют многие люди, если женятся на своем человеке, но это также не всегда блаженство и розы. Особенно если учесть, что ты и женщина, на которой ты женился, прожили такую же тяжелую жизнь, какую пережили все мы. Некоторым из нас труднее, чем другим.
— Ана тебе не лгала, — подчеркиваю я. — Ваши отношения начинались не так.
Лиам проводит рукой по бороде.
— Да, может быть, и нет. Но были и другие проблемы, которые были чертовски трудными, и ты это знаешь. Часть нашего совместного времени Ана была влюблена в другого мужчину. Ей пришлось со многим расстаться, с чем мне пришлось быть терпеливым, чтобы у нас когда-нибудь был шанс. Многое из того, что, как я думал, я никогда не смогу сделать или вынести, я узнал, что могу, ради женщины, которую люблю.
— Так ты говоришь, я должен забыть об этом? Я уже простил ее, но забыть? Отбросить все это и начать сначала?
Лиам делает глубокий вдох.
— Если ты любишь ее и не попытаешься, ты проведешь остаток своей жизни, сожалея об этом. Я знаю, что Сирша причинила тебе глубокую боль, Найл, но ты пытался. Ты отдал ей все, и когда она ушла, ты не должен был позволить этому сломить тебя. По крайней мере, ты знаешь, что можешь любить глубоко и безоговорочно, ради правильной женщины. И я думаю, что Изабелла — именно такая женщина. Ты уже так много сделал, чтобы уберечь ее, потому что в глубине души ты знаешь, что это так. Если бы это было не так, ты бы не сидел здесь и не думал, что не можешь ее отпустить, даже если единственной причины, по которой ты чувствовал, что должен оставаться, больше не существует.
— Мистер Фланаган?
Голос доктора прерывает нас, и мы с Лиамом одновременно встаем, с тревогой глядя на нее, когда она шагает к нам.
— Кто из вас мистер Фланаган?
— Я. — Мое сердце как будто остановилось в груди в ожидании ее следующих слов, когда она скажет мне, что ребенок не выжил или что никто из них не выжил.
— Состояние миссис Фланаган стабильное. Сейчас она спит и будет спать какое-то время, но ей ничего не угрожает. И…
— Ребенок? — Вмешиваюсь я, сам того не желая, со смесью страха и облегчения.
— С ребенком тоже все в порядке. Такие вещи иногда случаются, обычно из-за стресса, который, как я понимаю, в последнее время изрядно достался вашей жене. Ей нужно быть осторожной, но это не должно вызвать проблем в долгосрочной перспективе, ничего похожего на постельный режим на всю оставшуюся беременность или что-то в этом роде, что хорошо, поскольку у нее впереди еще много времени. — Доктор ободряюще смотрит на меня. — У некоторых женщин даже на таком раннем сроке менструальный цикл все еще регулярен. С вашей женой все будет в порядке.
— Я…ах… — Я чувствую, как мои щеки слегка заливаются краской, страх, который я сдерживал в себе уже несколько часов, снова закипает у меня в животе. — Прошлой ночью мы… — Я не могу выдавить из себя ни слова, следуя за доктором по коридору в палату Изабеллы. — Мы, я…
Доктор открывает дверь и поворачивается ко мне лицом.
— У вас был половой акт? — Она выглядит так, словно пытается сдержать ухмылку, что меня немного бесит после того, как я был в ужасе с того момента, как увидел это расползающееся пятно крови.
— Да, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Это… это была моя вина, что это произошло? Что мы…
Она хмурится.
— Это был исключительно грубый секс?
Я быстро качаю головой.
— Нет! Конечно, нет. Я… я был пьян. Я не был с ней так осторожен, как мог бы быть в противном случае, но это не было…
— Тогда вам не о чем беспокоиться. Это была не ваша вина, и как только ваша жена отдохнет, вы сможете возобновить нормальные супружеские отношения. — Она бросает взгляд на Изабеллу. — Она все еще спит, так что не пытайтесь ее разбудить. Ей нужен отдых. Но вы можете побыть здесь с ней некоторое время, если хотите.
Она выглядит очень маленькой, лежа в белой кровати, подключенная к аппаратам. Ее темные волосы откинуты назад, отчего лицо кажется более узким, чем обычно. Она выглядит хрупкой, нуждающейся в защите, и все во мне до глубины души кричит именно об этом… защищать ее, заботиться о ней.
Навсегда.
Именно в этот момент, столкнувшись со страхом, что я мог потерять ее, и осознанием того, что я этого не сделал, я осознаю, что все это возвращается ко мне, каждое чувство и каждое желание, за которые я боролся все это время.