Жестокий поцелуй
Шрифт:
— Это и мой отпуск, — хихикает она, обводя жестом комнату. По тому, как ее слова слегка смягчились по краям, я могу сказать, что напиток делает ее немного веселее.
Она не часто пьет. Осознание этого немного отрезвляет меня, хотя я и близко не выпил столько, чтобы почувствовать первые теплые нотки кайфа. Первая порция текилы прошла гладко, хороший напиток, особенно для такого места, как это, но сейчас мои мысли витают совсем в другом месте.
Мои инстинкты подсказывают мне забыть об этом. Что она слишком неопытна, слишком наивна, и что что-то не так во всей этой ситуации, но даже когда слова хотят слететь с моих губ, — было приятно познакомиться с тобой, но мне нужно идти, с
Я не хочу уходить. С каждым словом, слетающим с ее губ, с каждым прикосновением ее нежной ручки к моей руке, я чувствую, как медленно нарастает потребность, которую я не предвидел. Это не то, чего я ожидал и ради чего пришел сюда. Я хотел быстрого, веселого траха, девушку, достаточно хорошенькую, чтобы мой член стал твердым, и достаточно расслабленную, чтобы хорошо провести время, поваляться в простынях, чтобы еще немного стереть Сиршу из моей памяти. Но эта девушка…
Эта девушка причинит мне боль.
Уходи, говорит мне мой разум, но каждая гребаная часть меня кричит, чтобы я отвез Габриэлу Родригес в отель и доставил ей удовольствие так, как ни один другой мужчина никогда не доставлял ей раньше. Чтобы показать ей, что настоящий мужчина может сделать с ее телом, не то, что те гребаные мальчишки, которые лапали ее, когда я вошел.
Я выдохнул.
— Мне нужна сигарета, — говорю я ей с легкой улыбкой, опрокидывая в себя вторую порцию текилы. — Хочешь выйти со мной на улицу?
Ее взгляд вспыхивает, и, клянусь, я вижу в нем нервозность, намек на нерешительность. Этого почти достаточно, чтобы заставить меня отказаться от приглашения, но в следующую секунду на ее лице появляется ослепительная улыбка, и она кивает.
— Звучит идеально, — говорит она хриплым голосом, и мой член дергается в джинсах, быстро приближаясь к твердости, которая лишает меня возможности ясно мыслить.
— Тогда пойдем. — Я отложил Мигелю немного наличных на выпивку, возможно, больше, чем они стоят, но у меня еще много чего есть в запасе. Я говорю себе, что это просто мера предосторожности, что мы вернемся внутрь после того, как я покурю. Та часть меня, которая уже на десять шагов опережает это и входит в мой гостиничный номер с Габриэлой, уже шепчет, что, возможно, это не так. Что, возможно, это начало того, что мы вместе покинем этот бар и проведем остаток невероятной гребаной ночи.
Мы обходим бар сбоку, и я прислоняюсь спиной к кирпичам цвета глины, вытаскивая пачку и зажигалку из кармана джинсов.
— Ты куришь? — Я протягиваю сигарету Габриэле, но она качает головой, ее щеки слегка розовеют.
— Нет, я никогда этого не делала.
— И не надо. Это ужасная привычка. — Говорю я ей с усмешкой, хотя по тому, как ее глаза скользят по моим рукам и губам, когда я прикуриваю, я могу сказать, что она считает это сексуальным. — Это способ снять стресс, хотя я бы не решился сказать, что он хороший.
— А какие еще есть? — Спросил она.
По тому, как она спрашивает, я не могу сказать, подразумевала ли она намек или нет. Ее язык запинается на словах, как будто она придумала их, и они сорвались с языка, и ее щеки краснеют в сумеречном свете. Она выглядит великолепно, подсвеченная неоном и огоньком моей сигареты на фоне пустынного города. Та боль, которую я чувствовал раньше, начинает распространяться по моим костям.
Моя интуиция подсказывает мне, что что-то не так. Что я ввязываюсь во что-то, о чем потом пожалею. Но разве я не говорил себе это каждый раз, когда смотрел на
— Я могу назвать несколько. — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, эта глубокая потребность разливается по моим венам, разгораясь в искру, которая может сжечь нас, но боже, разве это не было бы чертовски приятно, когда это произойдет? Я так давно этого не хотел, и мне кажется, что уйти от этого почти невозможно.
— О? — Она склоняет голову набок, свет переливается на ее темных волосах, и улыбка дразнит уголки этих полных красных губ. — Например, что?
— Ты уверена, что хочешь знать? — В моем голосе есть резкость, что-то немного мрачное, немного опасное, и я уверен, что она это слышит. Я не могу точно сказать ей, что я за мужчина, и я не совсем уверен, что она за женщина, но у меня есть подозрение, что она слишком хороша для меня. Что она из тех, к кому мне не следует прикасаться, но, черт возьми, если я все равно не приму неверного решения не прикасаться, если она скажет да.
Она подходит чуть ближе. Ее пальцы задевают верхнюю пуговицу моей рубашки. Она достаточно близко, чтобы я мог почувствовать запах ее духов, что-то цветочное и немного древесное. Мягкое, но с резкостью, и я чувствую внезапный прилив облегчения оттого, что это совсем не похоже на то, что носила Сирша. Я не буду прижиматься губами к изгибу шеи Габриэлы и думать о Сирше, по крайней мере, не по этой причине.
Ни по какой причине. Ты не можешь затащить ее в постель и думать о ком-то другом. Только не с этой девушкой. Ты это чувствуешь. Она — нечто другое. Что-то, от чего тебе следовало бы убежать, если в твоем мозгу есть хоть капля крови, которая не попала к твоему члену.
Проблема в том, что я не уверен, что есть. Сейчас я чертовски возбужден, напрягаюсь в ширинке своих джинсов почти до такой степени, что не могу думать. Она так чертовски близко, и кажется невозможным оттолкнуть ее.
— Ты еще даже не сказал мне своего имени, — шепчет Габриэла, и эти слова ощущаются как резкая пощечина, возвращающая меня к реальности.
— Черт. — Я выбрасываю сигарету, проводя другой рукой по лицу. — Найл. Найл Фланаган. — Нет смысла придумывать вымышленное имя, она все равно не узнает, кто я такой. Я здесь никого не знаю, кроме Рикардо Сантьяго, и, возможно, даже тогда. Нет, если я не смогу выполнить то, что он хочет, за его половину сделки.
— Это имя не из здешних мест. — Она выдыхает эти слова, ее глаза мерцают в темноте, окутывая меня, как дым от моей сигареты. Я думал, что она слишком наивна для меня, но теперь я думаю, что это она соблазняет меня. Она придвигается ближе, ее рука прижимается к моей груди, и мой член пульсирует в джинсах, напоминая мне о том, почему я все еще здесь. То, чего я хочу, то, в чем я внезапно убедился, что нуждаюсь.
— Как я и сказал. Отпуск.
Я с трудом сглатываю, отталкиваюсь от стены и тушу сигарету. Габриэла поворачивается вместе со мной, ее рука все еще касается моей груди, и я открываю рот, чтобы сказать ей, что нам следует вернуться в дом. Что нам следует выпить еще по стаканчику, узнать друг друга немного лучше. Что угодно, лишь бы выиграть себе секунду, чтобы все обдумать, убедиться, что я не веду себя чертовски безрассудно, потому что я так чертовски отчаянно хочу почувствовать что-то в своей груди, кроме пустой, ноющей боли. Но затем ее палец цепляется за верхнюю пуговицу моей рубашки, словно желая притянуть меня ближе, и кончик ее пальца касается моей кожи. Мягкое прикосновение, едва заметное, но ощущение, пронзающее меня насквозь, настолько сильное, что с таким же успехом она могла обхватить рукой мой член.