Жестокий роман

Ангелос Валерия

— Как? — вопрос вырывается невольно. — Я не понимаю… Почему?

— Отец дал слово, — чеканит мрачно. — Еще до рождения Амины. Потом пожалел. Понял, что совершил ошибку. Когда обещал, не представлял, как все обернется. Но его слово кремень. Раз клятва сделана, надо выполнять.

— Что за клятва?

— Тебе зачем? — ведет пальцами вдоль позвоночника, действует с обманчивой нежностью.

— Это кольцо сейчас на мне, — сглатываю. — Я бы хотела узнать всю правду о нем.

— Ты знаешь все, что должна, — отрезает

холодно, зарывается ладонью в мои волосы, дергает, вынуждая вскрикнуть. — Дела прошлого тебя не касаются.

— Мне… Больно, — сдавленно выдыхаю.

— Будет больнее, если продолжишь задавать вопросы, — припечатывает льдом. — Твоя единственная забота мой хер обрабатывать.

— Как скажешь, — проглатываю враз набежавшие слезы, всхлипываю.

Марат целует меня в щеку, точнее просто губами прислоняется и ниже опускается, по горлу движется, жарким дыханием помечает.

— Когда на выставку пойдем? — интересуется вкрадчиво.

— Что? — не верю своим ушам.

— Ну, ты вроде на выставку хотела или на спектакль, — замечает ровно.

— Да, но…

— Сегодня пойдем, — заявляет таким тоном, что никогда поспорить не рискнешь. — Выбирай куда.

* * *

Мой доступ ко внешнему миру строго ограничен, поэтому афишу оперного театра я просматриваю исключительно под личным контролем Марата. Это знаменательный момент. Впервые получаю доступ в Интернет.

— Сегодня премьера «Фиделио», — сообщаю своему палачу. — Признаюсь, я не слишком хорошо ориентируюсь в твоих предпочтениях, поэтому довольно сложно подобрать подходящий вариант.

Господи. О чем я вообще сейчас болтаю? Хоть в нашу первую встречу Марат выставил себя заядлым театралом, это совсем не соответствует истине. А что ему тогда нравится? Кино? Боевики? Модные фильмы со спецэффектами, где все грохочет и взрывается?

— Ты на свой вкус выбирай, — бросает безразлично.

— Возможно, нам стоит посетить кинотеатр, — начинаю осторожно. — Я уверена, там тоже показывают немало интересного. Сейчас изучу расписание сеансов на текущую неделю, выберем что-нибудь захватывающее.

Открываю новую вкладку в браузере, вбиваю запрос.

— Стоп, — выдает Марат. — А чего искать-то? На это «Фигаро» у тебя глаза загорелись. Туда и пойдем.

— «Фиделио», — поправляю мягко.

— Похрен, — отмахивается. — Во сколько движуха?

Послушно возвращаюсь к странице оперного театра, проверяю время представления и не удерживаюсь от разочарованного возгласа.

— Что не так? — спрашивает Марат.

— Билеты распроданы, — проясняю ситуацию. — Ничего не выйдет. Ну, ладно. В кино тоже будет неплохо.

— Подожди, — усмехается. — Не дергайся.

Достает мобильный телефон, набирает кого-то.

— Нужны билеты в оперу, — заявляет холодно. — Срочно. Сегодня. Самые лучшие места. На «Фи…», хм… блять. Короче, разберешься.

— «Фиделио», —

подсказываю робко.

— «Фиделио», — повторяет Марат и прибавляет: — Давай. Быстро. Чтоб через час все привез, иначе башку оторву.

Почему-то я ему верю. Сразу. И билеты раздобудет. И башку оторвет. Все грядущее от его собственных желаний зависит. Никто не помешает. Не остановит. Этот мужчина всегда прет напролом, как каток. Обходных путей для него не существует.

— Спасибо, — говорю, когда он завершает вызов и убирает телефон обратно в карман.

— Потом отблагодаришь, — выдает, оскалившись.

Представляю. Четко. Ярко. В самых сочных красках. Очередная ночь, стирающая грани приличия напрочь.

— Надеюсь, тебе понравится, — пытаюсь вернуть разговор в мирное русло непринужденной светской беседы.

Его ухмылка становится шире. Опаснее. Недвусмысленно намекает на очевидные вещи. И мои колени слабеют, а бедра сводит дрожь. Остается порадоваться, что сижу на стуле, вот потому и держусь, не стекаю лужицей на пол.

— Опера, — уточняю, ощущая, как горят мои щеки. — Это единственная опера Бетховена. На создание окончательной версии ушло около десяти лет. Первая постановка провалилась, вторая редакция также не имела успеха. Работа над шедевром требует сил и времени.

Марат молчит.

Я чувствую себя полной идиоткой. Ему скучно слушать мои рассказы. Да и опера сама по себе вряд ли такого человека впечатлит и зацепит.

Он приближается вплотную, проводит пальцем по губам, заставляя приоткрыть рот.

— Складно воркуешь, — хмыкает. — Молодец.

Я интересую его только в сексуальном плане. Я для него кусок мяса. Без мыслей, без эмоций. Кукла. Игрушка для извращенных забав.

А может, есть надежда? Очертя голову, бросаюсь в омут. Рискую разломать хрупкое равновесие, столь странно и неожиданно установившееся между нами.

— Ты разрешишь мне увидеть маму? — спрашиваю прямо, резко меняю тему беседы, выражаю то, что тревожит и грызет с первого дня заточения. — Когда-нибудь. Хотя бы единственный раз. Или позволь поговорить по телефону. Пожалуйста. Сам выбери дату. Обещаю, не стану ничего ей передавать, просить о помощи… Ты ведь понимаешь, да? Никогда не подвергну ее подобной опасности.

Пальцы Марата вмиг перемещаются на мое горло, поглаживают и сдавливают. Несильно. Однако ощутимо до колючих мурашек, до леденящего озноба, до судорожной дрожи. И я прогибаюсь помимо воли. Голову кружит.

— Понимаю, — холодно произносит он. — Но это ничего не меняет.

— Почему? — закусываю губу. — Прошу, подумай. Не нужно сразу давать ответ. Я же не настаиваю на немедленной встрече.

— Этого не будет, — отрезает Марат. — Не о чем тут думать.

— Зачем ты… зачем…

— Хочешь привлечь внимание моего отца? Братьев? Хочешь, чтобы моя родня твоей семьей занялась?