Жил отважный генерал
Шрифт:
– Лей, не жалей! – заржал Хрящ оглушительно. – Спасай отца, малец. И нюни утри.
Мунехину вода не понадобилась, он уже во все глаза смотрел на незваных ночных гостей, пытался встать, но не удавалось, а подавать руки ему никто явно не намеревался.
– Лежи пока, – пихнул его без особой злобы, больше для острастки Хрящ. – Команду дам, встанешь.
– Кто вы? – разжал губы Мисюрь. – Чего вам надо от нас?
– Правильно начинаешь, голубчик, – подал тонкий дребезжащий голос толстяк. – Познакомиться нам
– Что ж о себе? Мы люди простые, – озираясь, Мисюрь искал глазами второго сына: Доната определённо в комнате не было.
– Болтай, болтай. Чего замолчал? – щёлкнул опять у него перед лицом ножичком Хрящ. – Мне твоя биография интересна.
– Чего же сказать? Дворник я. Какой от меня интерес?
– Дворник?
– Улицы мету.
– Улицы, говоришь?
– Ну да. Чего ж ещё, если дворник?
– А смотри-ка сюда! – Хрящ зверем схватил мальчишку, так и стоявшего возле отца с чайником в руках, прижал к себе.
Чайник грохнулся на пол, вода залила Мунехина, но он закричал не от этого, а от страха, когда увидел, как Хрящ ткнул ножом в глаз Игнашке. Тот чудом успел увернуться, нож полоснул по щеке подростка, оставляя яркий кровавый след.
– Не трожь дитя! – рванулся было Мисюрь к бандиту, но не успел приподняться, как снова распластался на полу от жёсткого удара кастетом.
Толстяк Ядца опять потёр, погладил сверкающий кастет ладошкой, участливо покачал головой.
– Так и не доживёт до утра наш собеседник.
– Уж больно нервный.
– Горяч.
– И неразговорчивый.
– А ты с ним по-другому.
– Это как?
– Пощекочи пацана. Папашка скорее заговорит.
Хрящ, не отпуская насмерть перепуганного мальчишку, приставил ему нож к уху:
– Проси отца, чтоб дуру не гнал.
Игнашка заскулил, засучил ногами в руках бандита.
– Оставь ребёнка, сволочь, – очнулся Мунехин. – Что он тебе?
– А ты не дёргайся. И рассказывай шустрей. Некогда мне твои сказки слушать.
– Что вам надо?
– Сам знаешь. Не догадался, кто с тобой беседует?
– Вижу, что бандиты.
– Не хами.
– Берите всё, что есть. Что спрашиваете?
– Что же у тебя есть? – Ядца не без труда поднялся на ноги, обошёл комнату кругом, заглянул под кровать для вида. – Нищий ты. Бессребреник.
– А что вы хотели? Метлой немного наметёшь.
– И в церкви поёшь? – Ядца хитро скосил глаза.
– Пел, когда просили. А с вами Бога, видать, нет?
– Ну, хватит! О Боге заговорил. – Ядца подошёл к книжной полке на стене у стола. – Глянь, Хрящ, певчий-то у нас ещё и книжки читает.
– Учёный попчик.
– Грамотный. – Ядца поводил носом по корешкам книжек, полюбопытствовал, взял одну в руки, повертел. – Да тут не псалмы, не библии, Хрящ.
– Чего же там?
– Серьёзная литература. Глянь! – Ядца швырнул книжку из рук на пол, взял вторую, прочитал нараспев: – Словарь фор… ти… фи… ка… ци… онный. О! Еле выговорил. И вот ещё. Путеводитель по Москве. Слышал? По самой Москве-столице.
– Оттуда наш рассказчик? А говорит, дворник церковный.
– Погоди, погоди. Вот ещё книженция. Нет. Журнал древний. Бог ты мой! Труды имперского Московского археологического общества!..
– Оказывается, археолог ты у нас? – Хрящ, не оставляя подростка, ткнул ножом в плечо лежащего Мунехина. – А чего скрывал? Скромный? Молчун?
– Что вам надо от меня? – зажал рану Мунехин, закусив губу.
– Недогадливый? Или ещё? – Хрящ полоснул ножом по другой щеке мальчишки, оставляя новый кровавый след, тот ягнёнком забился в его руках, завизжал.
Мунехин только дёрнулся на полу, ударился головой об пол.
– Не стучи башкой-то. Пожалей.
– Суки! Звери вы!
– Полайся, полайся! Ещё? – Нож Хряща сверкал у глаза Игнашки.
– Хватит! Всё скажу.
– Вот так-то лучше. – Хрящ не отводил руку с ножом. – Но запомни. Будешь врать, пацана твоего искалечу.
– Отпусти его!
– Хорошенький-то мальчишка. – Хрящ, любуясь, отстранил от себя голову подростка. – Смотри на папашку, голубок. Пожалел тебя папашка. Глазки у тебя добрые, в слёзках. А папашка мне соврёт – и не будет глазок. Сначала этого, а потом другого.
– Отпусти!
– А как же ты без глазок-то? – не унимался бандит, которому, видно, доставляло удовольствие издеваться над Мунехиным. – Тебе расти да расти. В школе учиться. А ты без глазок никуда. Плохо без глазок, а?
Он резко оборвал свои поучения, оттолкнул от себя парнишку на пол, тот мигом прижался к отцу, дрожа всем телом. Мисюрь обнял сына, отёр кровь с его лица, заглянул в глаза, поцеловал.
– Гляди, Ядца! – ткнул в их сторону ножом Хрящ. – Ничего не напоминает тебе эта картинка?
– Отстань, – отмахнулся тот, листая журнал, вытащенный из вороха с книжной полки. – Я тут наткнулся на подземные раскопки. Статейка-то как раз к месту!
– Во! С этого и начнём. – Хрящ повеселел. – Только ты что за книжки-то взялся? У нас вот живой гость из подземелья! Только что оттуда! Он нам всё вживую расскажет.
Мисюрь молчал, поглаживая сына, осторожно озираясь на прикрытую дверь из комнаты, путь к ней был пока свободен.
– Расскажешь ведь?
Мисюрь кивнул.
– Ты монаха сховал?
Мисюрь вздрогнул, как от удара, поднял глаза на бандита.
– Значит, это вы его?
– Вопросы я здесь задаю.
– Значит, вы… А я его землице предал. Как Господом нашим завещано.
– И где ж ты его закопал?
– Долго идти…
– Опять?
– Чего «опять»? Действительно, долго. Но если желаете, доведу до могилки.